Некоторые наши товарищи говорят, что его роль чуточку переоценивается, но я этого не вижу».
Вот такие бытуют точки зрения — и не нам быть «третейским судьёй».
В 1999 году «Альманах „Вымпел“» выпустил книгу «Операция „Шторм-333“», в которую вошли воспоминания (скорее, даже документальные повести) самого Дроздова с тем же названием «Шторм-333» и «Мы были первыми (Афганистан-79)» Валерия Николаевича Курилова — она уже знакома читателям по 12-й главе нашего повествования…
Собственные книги — это, признаем, безумно приятно. Но Юрий Иванович не замыкался в своих успехах, а готов был помочь в творческом плане своим бывшим подчинённым и боевым товарищам.
В 1995 году министр госбезопасности Грузии генерал-лейтенант Гиоргадзе уехал в Москву, превратившись в политического эмигранта. Он служил в КГБ Грузинской ССР, окончил КУОС, воевал в Афганистане в составе отряда «Каскад-1»… Чем заниматься интеллигентному человеку в эмиграции? Традиционно — взяться за перо, что Игорь Пантелеймонович и сделал, решив написать сценарий телесериала.
«Я написал синопсис фильма о нелегальной разведке, затем набрался смелости — и пришёл к Юрию Ивановичу за „благословением“ и советом. В моём сценарии вымысел переплетался с действительностью, он носил такой полудокументальный характер… Я ему прямо сказал, что не считаю себя вправе описывать без согласования с ним какие-то специфические вещи по нелегальной разведке. Так мне представились возможность и счастье общаться с Юрием Ивановичем. К сожалению, это уже получился не очень продолжительный по времени период…
Дроздов был человеком огромного внутреннего достоинства, высочайшего уровня профессионализма. При общении с ним складывалось впечатление, что он, во-первых, всё о тебе знает, а во-вторых, сразу же располагает тебя к себе. Он не опускал какого-то занавеса — был абсолютно честен. У меня комок к горлу от гордости и счастья подкатил, когда он прочитал синопсис, пожал мне руку и сказал: „Спасибо!“ Он, что называется, „дал добро“. Я не стал наглеть и спрашивать: „А если мне понадобится?..“ — то есть пытаться превращать его в консультанта. Однако я попросил: „Юрий Иванович, разрешите сделать с вами интервью, чтобы предварить им фильм!“ Ну, помните, как интервью Абеля перед фильмом „Мёртвый сезон“? Он ответил: „Ты знаешь, я уже столько интервью в своей жизни дал, что хватит с меня…“ Я заметил, что состояние у него уже было не совсем, и понял, что он не хотел, чтобы это на экран пошло. Хотя у него было абсолютно чёткое сознание, сохранялась великолепная память, была прекрасно поставленная речь — всё у него было в порядке, но уже ощущалось внутреннее состояние болезненности.