К сожалению, вопросы эти были заданы слишком поздно: Китай давно уже сориентировался на Запад.
Между тем в Пекине продолжало работать Представительство КГБ при внешнеполитической разведке КНР — подобное тем, что существовали в большинстве других соцстран, и его сотрудники, подобно их коллегам во всех прочих Представительствах, делились с «местными товарищами» своим оперативным опытом, учили китайцев, как нужно работать против врагов. А ведь тогда всё очевиднее становилось, что именно СССР воспринимался Китаем как первый враг.
При этом и резидентура, работавшая по Китаю, и Представительство, обучавшее «китайских товарищей» азам разведки, были подчинены Дроздову, главному резиденту. Как свидетельствовали сотрудники, работавшие в то время в КНР, в результате этого были каша и путаница. Но Юрий Иванович вскоре во всём разобрался, и вполне возможно, что это по его инициативе уже в октябре 1964 года Представительство было упразднено.
Между тем условия работы в Китайской Народной Республике коренным образом отличались от условий работы — как бы поточнее выразиться? — в нормальных, скажем так, странах.
«Агенты из числа китайцев частично были отозваны или потеряли свои возможности, частично отказались от сотрудничества из страха или идеологических соображений. Новые вербовки, особенно должностных лиц, стали практически невозможными. Все контакты происходили под пристальным демонстративным наблюдением китайских спецслужб. Человек с европейской внешностью сразу привлекал к себе внимание и ходил окружённый толпой воинственно настроенных хунвейбинов. Разведка использовала агентуру из числа монголов или среднеазиатов, но полезной информации она почти не приносила»[68].
Ветеран разведки, работавший в Поднебесной вскоре после отъезда оттуда Юрия Ивановича, рассказывал:
«Что такое Китай? Глаза везде! Глаза, глаза, глаза… И белое лицо, где бы ни появилось, оно как бельмо в этом узком глазу. Сразу бросается! Помню, мне пришлось проводить тайниковую операцию. Места, подобранные моими предшественниками, были вполне нормальные — с нашей „официальной“, формальной точки зрения. Но не в глазах людей, которые наблюдают за нами. Например, нам нельзя было оставлять следы на снегу — местные ходили в резиновых тапочках без каблука, а там, где мы появлялись, был каблук. Ну и потом, у нас от них всё отличалось — цвет лица, одежда, фигура, рост — всё! И кто тебя заметит — наружное наблюдение или добровольцы, которых было очень много, — попробуй пойми. Китайцы в тот период имели такое указание: где бы ни появился „сулян“, то есть советский, немедленно сообщать родителям, старшему по подъезду, по дому — и в полицию! Такие вот были замечательные условия! Поэтому работать надо было чётко, относиться к делу очень серьёзно. Я понимал, что каждый тайник — это не только человеческая жизнь, но и межгосударственные отношения… Ошибки здесь были недопустимы!»