Но, находясь в Архангельском, он все равно живет своим домом, там без него строят, что-то оборудуют, усовершенствуют, он же только в письмах к жене задает вопросы, дает указания: «Ну что же, конопатчики уже постукивают? Так. Ну а лес возят? Ну а Петра работает? И рабочих приискал? Ну а рамы делаются? Так, так. Ну а вот лодочка, как лодочка поживает? Ну и как в ней мальчики катаются? Хорошо ли, слушаются ли они тебя – а? Так, ну хорошо, коли слушаются».
«Теперь что же у нас сделано? Полы поправлены, балкон тоже (мой)? Напиши-ка мне все это. На мой взгляд, нужно дом проконопатить и обшить, это главное, и рамы новые вставить. Крыльцо (подъезд) можно отложить, если ты хочешь уезжать 29-го. Да спроси-ка Василия Васильевича насчет состава, которым нужно тотчас же покрыть обшивку дома, – это важно».
Право же, его скромный «замок» куда приятнее великолепного юсуповского дворца, не уступающего в роскоши загородным царским резиденциям: «Смотрю я на комнату – все превосходно, электричество, красное дерево, умывальный сервиз – ну что ж, ничего – так, точно я уже давно так живу, и даже надоело – удивительное дело».
Серов ехал в Архангельское, собственно, не только писать портреты, у него была и другая цель: он хотел там почувствовать дух екатерининской эпохи, это нужно было для работы над историческими композициями. Архангельское приняло такой вид, какой оно сохранило до наших дней, именно во времена Екатерины. Это было самое роскошное из всех имений России (исключая, конечно, царские). Начиная с Екатерины все цари перебывали в Архангельском, и в память этих необыкновенных по значению исторических событий владельцами имения были воздвигнуты колонны: сколько царей – столько колонн. Екатерине же II был поставлен памятник.
И сейчас члены царской фамилии то и дело посещали Архангельское. То устраивался оперный спектакль – ставилась опера «Лалла Рук» с участием Мазини, и Серов сидел в ложе, из которой «сидящая царская фамилия была лучше, пожалуй, видна, чем сцена». То просто приезжали великие князья и благосклонно «одобрить изволили» его работу, и приехавшая с ними греческая королева «изъявила „рада познакомиться“, а за сим по желанию Елизаветы Федоровны за чаем сидел по левую руку ее высочества и изволили беседовать (о святом искусстве, разумеется)»[46].
Когда-то Архангельское посетил Пушкин. Через шестьдесят лет после этого, когда звание поэта в сознании владельцев Архангельского стало так же почетно, как звание царя, был поставлен памятник Пушкину. Серов сообщает жене: «Есть в саду же бюст Пушкина (неприятный, безвкусный), на пьедестале стихи, посвященные предку Юсуповых, где говорится о благородной праздности (недурно) сего предка».