Валентина Семеновна только теперь поняла по-настоящему, как дорог ей сын, как страшно было бы потерять его. «Телефона у нас не было, – рассказывает дочь Серова, – бабушка каждый день ездила к папе узнавать о его здоровье. До конца жизни у нее осталось воспоминание о том, как она в страхе и тоске подъезжала к зданию Школы на Мясницкой, показывалась выставка магазина Пло, вот сейчас, через несколько секунд, будет квартира Львова, и уже некуда будет спастись от того неизбежного известия, которое там ее ожидало».
Операция была тяжелой, но прошла успешно. У Серова оказалась прободная язва желудка. Если бы операция не была своевременно сделана, он несомненно погиб бы. Во время операции к дверям лечебницы пришло множество народу – узнать об исходе операции. Друзья не оставляли Серова; из Петербурга приехал Философов, все время был рядом; волновался, ежедневно приходил Остроухов, приходили Коровин, Шаляпин.
Все были счастливы, когда в конце января Серов наконец поправился настолько, что мог даже понемногу работать. Конечно, не над заказными портретами.
Он уехал в Домотканово и с удовольствием писал после долгого перерыва. Так появляются у него опять обычные домоткановские мотивы: «Сараи», «Задворки», «Дорога в Домотканове»: голые черные деревья, черная изгородь на фоне заваленной снегом дороги, лошадь и дровни и сидящий в них человек. Как и многие другие зимние домоткановские пейзажи, «Дорога в Домотканове» нарисована пастелью.
В конце февраля он пишет одну из лучших своих домоткановских картин, «Стригуны на водопое», – замечательно красивые силуэты жеребят на фоне темных сараев, голубоватого вечернего снега и желтого с легкой прозеленью закатного неба. Вещь эту Серов тоже начал пастелью, однако окончил маслом. Пастелью невозможно создать той резкости цветовых контрастов и одновременно тонкости в тонах, которых он здесь добивался.
И опять по заведенному обычаю рисует Серов в Домотканове портреты близких ему людей: племянника Мити Дервиза и сестры Нины Симонович, «плутовки Нины», как написал он на портрете.
Весной Серов уехал с женой в Италию. Там он, как всегда за границей, работал мало, больше смотрел. Остались лишь два наброска от этой поездки: сепия с микеланджеловской мадонны – статуи, находящейся в капелле Медичи во Флоренции, и акварель флорентийской улицы – via Tornabuoni.
Только летом, вернувшись в Россию, он смог наконец опять приступить по-настоящему к работе. И опять начались заказы, сеансы, портреты…
В те же годы, о которых шла сейчас речь, еще одна забота легла на плечи Серова – Третьяковская галерея.