Он написал портрет натурщицы так тонко и изящно, как только мог. И право же, его можно поставить в ряду лучших его женских портретов.
Это становится особенно ясно, когда сравниваешь портрет с этюдами той же натурщицы, писанными и рисованными и самим Серовым, и его учениками.
Натурщица эта – звали ее Вера Ивановна, – по словам ученика Серова М. Ф. Шемякина, была любимой натурщицей Серова и писана им не раз.
Портрет Генриетты Гиршман Серов начал писать в 1906 году. Портрет был заказан ему мужем Генриетты Леопольдовны Владимиром Осиповичем Гиршманом, крупным московским фабрикантом и меценатом.
Гиршман получил в наследство от отца небольшую игольную фабрику и сумел в короткое время превратить ее в самое крупное в России предприятие по производству иголок.
Став богатым человеком, Владимир Осипович начал меценатствовать. В искусстве он поначалу ничего не смыслил и покупал картины тех художников, которые были в моде. Грабарь буквально навязал Гиршману акварель Врубеля «33 богатыря» в то время, когда Врубель еще не был признан и очень нуждался. Гиршман, только уступая натиску известного уже тогда художественного критика, купил акварель за сто рублей. А несколько лет спустя хвастал, что не продал бы ее и за десять тысяч. Впрочем, к тому времени он успел понатореть в живописи и, по словам того же Грабаря, «без подсказа отличал хорошее от посредственного». В небольшой, но со вкусом подобранной коллекции Гиршмана было несколько работ Серова, и среди них та натурщица, о которой только что шла речь.
Женился Владимир Осипович на изумительнейшей женщине. Генриетта Леопольдовна считалась первой красавицей Москвы. И она была действительно необыкновенно хороша собой: красивое лицо с выразительными глазами, стройная изящная фигура; и при всем том г-жа Гиршман была умна и обаятельна. Она совсем не походила на жен многочисленных московских меценатов, выскочек и зазнаек. Она много читала, по-настоящему любила живопись и знала в ней толк.
Генриетта Леопольдовна стала душой вечеров, которые устраивал ее скучный и сонливый супруг. На вечера эти приглашался весь цвет художественной и артистической Москвы; Серов был частым гостем в доме Гиршманов и, по-видимому, с охотой взялся писать портрет хозяйки. Он довольно долго работал над первым вариантом, почти окончил рисунок фигуры, написал гуашью голову, но потом оставил его и решил несколько изменить композицию, так, чтобы была видна вся фигура сидящей женщины. Теперь ему понравилось гораздо больше. Но и это было не то, что хотелось видеть. Ни с выдвинутыми из-под юбки носочками изящных туфель, ни с обрезанными рамой ногами Генриетта Леопольдовна не была той, какой он знал ее. Получалась не светская женщина, умная и гордая, а скромная провинциальная барышня с тихим мечтательным взором.