Не такой она должна быть. Не простенькой, не обычной. Она должна быть блестящей, великолепной, такой, чтобы дух захватывало…
Однажды в квартиру Гиршманов привезли мебель карельской березы для спальни Генриетты Леопольдовны. Она взялась показывать Серову свою покупку, и тут он увидел ее на фоне туалетного столика, красиво отражающуюся в зеркале, – и решение, которого он искал целый год, было найдено мгновенно. Конечно же, здесь, только здесь, в этом святая святых красивой и светской женщины, в этом будуаре, в этом храме красоты будет он писать госпожу Гиршман.
Торопливо, чтобы лишь прочувствовать композицию, набрасывает он эскиз и немедленно приступает к работе. Портрет был написан в течение осени и начала зимы 1907 года.
Гордо смотрит с полотна Генриетта Леопольдовна Гиршман, чуть наклонив изумительной красоты голову, словно снисходит до того, чтобы разрешить смотреть на себя немногим счастливцам. Горделива осанка ее стройной фигуры. Правая рука изящно оперлась о туалетный столик, левая, вся в драгоценных перстнях, поддерживает горностаевый палантин. И драгоценнее всяких перстней сама рука, необыкновенной красоты живая рука. Ею можно любоваться бесконечно.
И вся она, эта женщина, так прекрасна, как только может быть прекрасна живая женщина.
И обстановка, которой она окружена, – это тоже часть ее красоты, ее женственности, ибо теперь Серов свободно справляется с задачей, которая была ему не по плечу в первые годы творчества. Он показал теперь человека среди вещей, и вещи не поглотили человека, а лучше дали почувствовать его сущность: и палантин, переброшенный через плечо, и покрой жакетки, подчеркивающий красоту фигуры, и шляпа с вуалью на шифоньере, и что-то белое, брошенное в беспорядке на стул, и изящный фарфоровый барельеф на стене, и парик над туалетным столиком, и сам этот столик, и флакончики, флакончики… Кажется, волны тонкого аромата дорогих французских духов льются с полотна. Право же, от этой картины исходит аромат духов.
Серов создал в русском искусстве образ такой обаятельной женственности, что портрет этот можно поставить в один ряд с созданиями кисти Рафаэля, Тициана, Джорджоне, не говоря уже о тех художниках, в которых он влюбился два года назад: Левицком, Брюллове, Рослене (ибо Рослен, когда писал портреты красивых и обаятельных женщин, совсем не был одержим духом обличительства).
И вместе с тем ясно видно, что перед нами современная женщина: ее характер, весь ее облик, манера держать себя, одежда, изящество обстановки, все говорит именно об определенном стиле, о стиле начала XX века, появившемся в России благодаря вкусам, насаждавшимся «Миром искусства».