Серов не любил недомолвок и, не сумев объясниться с Бенуа устно, написал ему письмо по возвращении в гостиницу.
«Милый Шура.
Я все еще нахожусь под впечатлением твоего истерического припадка (или припадков).
Опасаясь нового взрыва, я не решился спросить тебя, почему ты тогда же бросил и мне следующие слова: „И ты, Серов, меня тоже возмущаешь“…
Будь добр – когда приедешь в Лугано, успокоишься и отдохнешь, напиши мне, в чем дело. Если это касательно „Шехеразады“, то есть авторства, то оно оказывается спорным. По мнению участников заседаний, на которых вырабатывалась „Шехеразада“, исключая Аргутинского и Фокина[104] (которого спрошу в Лондоне), Бакст имел право поставить свое имя под этим балетом, так как идея постановки этой вещи принадлежала ему и Дягилеву.
Разумеется, и твоего участия здесь было много.
На мой лично взгляд, тут налицо именно вся специфичность бакстовского искусства и изобретения, которая была тут как нельзя более у места.
Быть может, есть еще что-либо, за что ты столь его возненавидел, – но, во всяком случае, твоя брань по его адресу, до еврейства включительно, недостойна тебя и, между прочим, не к лицу тебе, столь по наружности похожему на еврея.
Да и не в еврействе тут дело.
Важна здесь эта сила ненависти, годами скопившаяся, – поражен и подавлен.
Твой В. Серов».
Наверно, Бенуа предпочел бы получить от кого-нибудь пощечину, чем это письмо, начинающееся словами «Милый Шура» и кончающееся – «Твой В. Серов».
(Любопытный факт. В 1917 году Сергей Эрнст, художественный критик, близкий «Миру искусства», написал монографию о Серове. Бенуа предоставил письма к нему Серова, чтобы они были помещены в приложении к книге; но этого письма там нет.)
В конце июня Серов вместе с балетом уехал в Лондон. Балет получил приглашение прибыть туда на празднества коронации короля Георга V.
Приглашения летели отовсюду, не только из Европы, но и из Америки.
Серов с гордостью пишет: «Дягилевские балеты имели громадный успех – смешно, право, – ведь уж который год он кормит парижан… Надо отдать справедливость, в настоящее время постановки дягилевские, думаю, лучшее театральное времяпрепровождение в смысле красивости. После него ничего нельзя смотреть в Париже. Уже теперь есть несколько попыток стать на дягилевскую точку в смысле постановки – но пока очень жалкие – да-да, пока мы, русские, впереди».
Серов отмечает в новом сезоне балет «Петрушка» молодого композитора Игоря Стравинского. «Это настоящий вклад в современную русскую музыку. Очень свежо, остро – ничего нет Римского-Корсакова, Дебюсси и т. д., совершенно самостоятельная вещь, остроумная, насмешливо-трогательная».