И Серов, и Коровин были изумлены и подавлены тем, что произошло на их глазах. А Врубель, опять принимаясь за декорации, иронически проворчал, что человеку, рожденному для монументальной живописи, ее не заказывают, а дают «черт знает кому».
Серов, вспоминая через много лет об этом эпизоде, говорил: «Врубель шел впереди всех, и до него было не достать».
Но дело, конечно, не в том, что Врубель был будто бы значительно талантливее Серова и Коровина. Дело в характере таланта. Просто такой сюжет больше соответствовал характеру дарования Врубеля. Серов и Коровин вдохновлялись только живой натурой, Врубель же был несравненно сильнее, когда нужна была сила воображения. Впоследствии Серов выработает в себе и это качество, но пока действительно до Врубеля «было не достать».
Но вот окончилось Рождество, прошел Новый год, и новое событие взбудоражило мамонтовский кружок. По приглашению Саввы Ивановича прибыл из Италии певец Мазини, великолепный Анджело Мазини, для которого специально в Частной опере готовился к постановке «Лоэнгрин» Вагнера. А пока опера не была еще окончательно подготовлена, Мазини выступал в другой опере, «Фаворитке». Шаляпин, вспоминая впоследствии пение Мазини, писал: «Пел он действительно как архангел, посланный с небес для того, чтоб облагородить людей. Такого пения я не слыхал никогда больше».
Не мудрено, что Мазини сразу же сделался общим кумиром. Он всех очаровал и покорил… Молодежь ходила за ним по пятам; меломаны горячо обсуждали особенности мазиниевского голоса; московские барыньки стайками бегали за заморской знаменитостью; в него влюблялись, ему подражали.
Мамонтовская компания разделяла всеобщий восторг. За Мазини ухаживали наперебой. Оказалось, что Костя Коровин похож внешностью на Мазини. Он очень гордился этим и даже причесываться стал «под Мазини», что, впрочем, было ему совсем не трудно: черные как смоль волосы Мазини были, казалось, совсем нечесаными. Костенька тоже редко причесывался, но, право же, это были люди, схожие не только внешне: оба были безалаберны и без меры талантливы – как раз во вкусе Мамонтова.
В январе Савва Иванович предложил Серову написать портрет Мазини. Серов с радостью согласился.
Общаться с Мазини было приятно и интересно. Серов любил приходить к нему с Костей Коровиным и наблюдать их вдвоем, так похожих друг на друга. Особенно чудесно было, когда Мазини вдруг брал гитару и пел под собственный аккомпанемент.
И портрет шел быстро и хорошо.
В феврале Серов пишет жене: «Портрет идет, если не вышел, недурен, то есть похож и так вообще; немного сама живопись мне не особенно что-то, цвета не свободные. Всем нравится, начиная с самого Мазини, весьма милого в общежитии кавалера. Предупредителен и любезен на удивление, подымает упавшие кисти (вроде Карла V и Тициана). Но что приятнее всего, это то, что он сидит аккуратно два часа самым старательным образом и, когда его спрашивают, откуда у него терпение, он заявляет: отчего же бы не посидеть, если портрет хорош; если бы ничего не выходило, он прогнал бы меня уже давно (мило, мне нравится)».