Мин замолчала, окунаясь в воспоминания. Игнис перебирал в голове всех призраков и духов, с которыми когда-либо сталкивался.
– Уничтожить рука не поднялась. Зову его – он ко мне. Велю стоять – стоит. Иду – он за мной. Наверное, благодарил так. Вот я и решила ему тело подарить.
– Ну по крайней мере один вопрос ясен, – усмехнулся Игнис.
– Почему он за мной ходит? А вот и нет, если бы дух действовал, Анубис стоял бы там, где я сказала стоять, – девушка проговорила это со стиснутыми зубами, выражая свое искреннее недовольство поведением химерала. – Но я, конечно, рада, что он имеет свой взгляд на вещи, я ведь и хотела так.
– То есть ты не знала, что за дух получит такое, надо сказать, хорошее и сильное тело, и вселила?
– Да, – голос Мин приобрел виноватые нотки.
– Формула для стертых духов, примененная на непонятном образовании?
– Да…
– Наугад?
– Мгм…
Парень замолчал. Не хотел упрекать и говорить, что это неосмотрительно, – в конце концов, у нее есть для этого отец. Хвалить тоже не стал. Только спросил:
– И он не просто твой слуга, а еще и эксперимент? От которого ты всегда чего-то ожидаешь?
– Да. Жду, пока он наконец заговорит.
Мин чувствовала, что Игнис в некотором смысле ее не одобряет, хотя бы за то, что Анубис может быть опасен, поэтому говорила суховато и чуть отстраненно. Приготовилась, что парень начнет журить, объяснять очевидные вещи. Но она верила. Она очень часто действовала наугад, наудачу, и не менее часто ей везло. Может быть, поэтому она и не хотела учиться в Некроситете – считала, что достаточно книг, советов отца и ее везения, чтобы работать. Надеялась на интуицию и творческий склад ума, который до сих пор ее не подводил.
Но Игнис почему-то сказал другое:
– Слышишь? Плачет.
– Кто? – удивилась девушка.
– В беседке кто-то… – парень повернул голову и прислушался. – Там занято…
– Давай подойдем, – шепотом предложила Мин и стала красться вперед, зачем-то уцепившись за ткань рубашки Игниса возле локтя. Но он был совсем не против и осторожно последовал за ней.
В беседке отчаянно рыдала девочка, наверное, из младших. Ее кто-то утешал, но неубедительно, потому что после каждого слова рыдания становились еще горше и громче.
– У… у-умер!.. Нав… всег… да-а-а!.. – голосила маленькая друидка, поливая слезами скамью. – Он… он больше не…
– Тише, Майя, тише, ты ведь знаешь, что…
– Не хочу-у… не хочу-у зна-ать!.. Это мой любимый… любимый хомячо-о-ок!..
Мин укоризненно покачала головой. Как же друиды справляются с уходом близких, если смерть хомяка – такая трагедия.
– Майечка, это старость…