Тут, отвлекая Оуэна от унылых мыслей, снаружи раздался знакомый зов.
Фью примчался спасать друга. И недели не прошло.
— Э-ей! Оуэн! Ты тут, великолепный спрут? — свистел он, весело вертясь у входа в пещеру. — Прячешься? Голодный?
— Прячусь. И голодный, — согласился Оуэн, выбираясь и садясь рядом с выходом на плоский камень. — Ну, привет, шустрый дружочек Фью. Понравились ли тебе черепахо-люди?
— Да. Милые, — ответил Фью, уже не удивляясь его всеведенью. — Все б такими были! И помнили, хотя бы, откуда они родом. Глядишь, дружнее б жили. Ой, извини, я сейчас, только дыхну чуть-чуть! Глубоко же ты засел теперь, гигантский великолепный спрут!
Он ринулся наверх, но вскоре вернулся.
— Что ты думаешь делать дальше? — спросил дельфин у задумавшегося спрута.
- Да вот то и думаю, что ничего не буду делать.
— Сломай их коварный прибор, что ли. Или телепортируй его подальше отсюда, — предложил Фью. — Они и уплывут. Потому что без своих механических глаз и рук, хоть и со своими разумными головами, люди никуда не годятся.
— Другие приплывут, — вздохнул Оуэн. — Или эти же — но снова. Зачем нам эта суета? Пусть уж доведут своё дело до конца и успокоятся. Главное — не допустить их к городу. Он же станет для них бесконечной приманкой и источником для глупых сенсаций и диссертаций. Засядут тут навеки. Тогда всё, придётся действительно отсюда уходить.
— Ну да! А я об этом и не подумал, — присвистнул Фью. — Что же делать?
— Я пока отвлекаю их от нашего города, чем могу. А дальше — не знаю. Оголодал уже вконец. Это отнимает много сил.
— А как отвлекаешь? — заинтересовался дельфин. — Сейчас я вернусь, расскажешь.
Он сплавал наверх, вдохнуть, и, возвратившись, спросил:
— Ну, что ты сделал, великолепный спрут?
— Я им подсовываю всякие забавные штучки, Фью. Научился развлекаться не хуже тебя. Подсовываю им то остров, то кита. Надоело уже всё это. И силы на исходе.
— Кита-а? А где его берёшь? — удивился Фью, оглядываясь. Будто Оуэн держал его где-то тут на привязи. — Ты же здесь сидишь безвылазно.
— Телепортирую из разных уголков океана. Они меня слышат и помогают. Умные. Начал с китов, закончил мелкими глубоководными удильщиками. На большее уже сил не хватает. Разве что на планктончиков.
— Вон, глянь-ка — какая жирная селёдка поплыла, — заметил дельфин. — Хапанул бы её, а? Не помирать же.
— Нет. Не могу, — вздохнул Оуэн. — Я ж все селёдочьи мыслишки слышу. К подружке она спешит. Селёдочьими новостями о потомстве поделиться. Жалко тётеньку. Да и подружку не хочу общения лишать. Какие у них ещё радости?