И Юрий это чувствовал. Он кожей ощущал опасность, исходящую от этого добродушного с виду старика. Алик был не менее опасен, но в его отношении не было психоза.
Кстати Юрий, заглянул в прошлое и поискал там бывших Васиных одноклассников — Сашу Никитина и Машу Петрову.
Ему было интересно — что с ними стало? И он их нашёл.
Они оба отбыли свой срок не полностью, отсидев «лишь» десять лет из пятнадцати и попав под амнистию в честь 60-летнего юбилея Октябрьской революции (Указ Президиума ВС СССР от 04.11.1977?6500-1Х). Родина посчитала их уже достаточно исправившимися и отпустила из своих клеток.
Кстати Валентина Ивановна — Ванна — отсидела свою десятку полностью. Уж очень ершистый характер она имела. Постоянно выпячивалась и в изоляторе, и на зоне. И не хотела милости от этого «справедливого» государства.
Маша Петрова после освобождения так и осталась жить в Сибири. Привыкла уже тут. Вышла замуж за военного из городка поблизости — ракетчика. Родила детей — сына и дочь. Работала простой служащей на почте в том же военном городке.
И была вполне довольна своей жизнью. С Сашей она больше никогда не встречалась. Их школьной дружбе роковые обстоятельства так и не дали перерасти в сильное чувство. А может, его и не было, этого чувства. Родители Маши погибли, не отбыв свой огромный срок. Мать — как известили потом дочь — умерла от воспаления лёгких в тюремном лазарете через месяц после суда. Отец погиб через год, получив удар ножом в какой-то тюремной пересылке. Видно, был он не из робкого десятка.
Происшедшее с ней и её родными Маша считала справедливым наказанием за какие-то прошлые грехи рода — так ей сказала одна монахиня, Серафима, сидевшая в тюрьме за то, что не отказалась от Бога. Услышала рыдания, села рядом и проговорила с ней чуть не до утра.
Маша с тех пор никогда не роптала на судьбу, терпеливо неся свой крест. Вот и теперь — работала, воспитывала детей, довольствовалась малым и не заглядывала далеко вперёд. И за всё благодарила Бога. А монахиню Серафиму после освобождения она взяла к себе. Так та и дожила в её доме, тихо молясь и ходя украдкой в храм. Машины дети называли её бабушкой. Да и муж считал её какой-то дальней родственницей. Люди из органов, конечно, поначалу наведывались, ища какую-то литературу и иконы, но потом оставили их в покое. А Маша и не боялась — ведь хуже, чем было, уже не будет. А люди и в тюрьме живут. Бог везде есть. Тем более, если безвинно — Он не оставит.
Юрию Маша понравилась — хороший человек. Справедливый и честный. И не обозлившийся.
А Саша… Поначалу тюрьма его почти сломала. Но не доломала.