Он снова повернулся к Мазеру.
– Вы говорили, что все эти – без семей?
– Да. Я велел командиру ваших стражников все проверить и выбирать только тех, кто из дальних деревень и живет бобылем. Их мало кто хватится. И с ними куда меньше вероятности, что на рыночной площади в минуты казни окажется кто-то из родных или знакомых.
– Когда вам обещали покончить с Локсли?
– Через пару недель, не больше. Три дня из этого срока уже прошли.
– Эх, хотелось устроить казнь к какому-нибудь празднику, но не выйдет. День всех святых только что был, а до Рождества еще слишком далеко.
– А ноябрьская ярмарка? Всю неделю в городе шум, гам и суета. Самое время.
– Пойдет, – согласился шериф. – Сегодня же велю объявить о предстоящей казни.
– Не стоит этого делать заранее.
– Почему?
– Хоть и прошло десять лет, но у Локсли могли остаться тут друзья, люди из его шайки и еще кто-нибудь. Если вдруг о казни станет известно заранее – кто их знает, этих людей, вдруг решат его спасти. И раскроют подмену.
– Верно, верно.
– И еще, – добавил Мазер. – При стражниках, да и при всех прочих, говорите, что это именно Робин Локсли, – он хмыкнул, указывая на крестьянина, который стоял в другом конце зала и не слышал разговора.
Шериф кивнул.
– В дальнюю башню его, – рявкнул он, обращаясь к застывшим у входа фигурам с алебардами. – Отдельно от всех, в самую дальнюю каморку с дверью.
***
Пьер в который раз вытер о штаны вспотевшие ладони. Ему было не по себе перед дорогой домой. Одно дело – ехать вместе с бывалыми людьми, и другое – самому. Хотя хорошо, что рядом не будет этого графа Хантингтона, которого Пьер невзлюбил с первой же минуты. Если бы той ночью граф его не выследил – Пьер открыл бы ворота, и никто никогда бы не узнал, что это его рук дело. Хотя нет, разговор с отцом Изабель был при Жанне, она все слышала. Он вспомнил ее колючие синие глаза, снова вытер ладони. Как раз с той ночи ее словно подменили. Если раньше она, хоть и прохладно, но все-таки говорила с ним, отвечала, пару раз даже принимала его подарки, то с той ночи Жанна и знать его не хотела. Ну еще бы. Он в ее глазах – предатель. А этот чертов граф-разбойник, вытащивший ее в одиночку из лап наемников, – защитник и спаситель.
Пьер чувствовал, что ему нужно выпить, чтобы поднять настроение. Идти в «Восемь лап» пока не хотелось – там мать собиралась в дорогу и все никак не могла наговориться и проститься с Дженни, с которой очень сдружилась за то время, что провела в Ноттингеме. Обойдя рыночные ряды, Пьер, не знавший города, заплутал, не понимая, куда направиться и где можно найти кружку пива. Он стоял, разглядывая ближайшие дома, когда услышал рядом шаги и громкий хохот. Обернувшись, Пьер увидел троих рослых и очень крепких парней. Стражники.