Стартовый городок от ее места далеко, и первые мгновения финала она видит не живьем, а на экране – на большом световом табло над трибунами. Хальворсен стоит в стартовом створе, чуть прикрыв глаза, словно мысленно еще раз проходит трассу. Когда стадионный комментатор его представляет, Эскиль весело улыбается прямо в камеру.
Какая все-таки у него улыбка!
Под выстрел пистолета шестеро лыжников срываются с места. По движениям Хальворсена Лида видит, что сил у него достаточно. Он не рвется в лидеры с самого начала, но легко выходит вперед там, где ему нужно, – перед коварным спуском. Если какой-то завал и случится, то у него за спиной. До неприличия уверенно проходит спуск с поворотом в конце, вылетает на горку – и дальше Лида снова может видеть его только на экране. Два лыжника в шведских комбинезонах идут с ним почти вровень, отставая едва ли на полсекунды, – но, как только начинается по-настоящему крутой подъем, Эскиль уходит вперед.
Лида вдруг вспоминает самую первую гонку, когда увидела его. Еще по телевизору. Тоже на подъеме, точно такого же, как сейчас, – злющего и уверенного в себе. Только тогда во все стороны торчали всклокоченные светло-русые вихры, а сейчас он замотан в баф, да еще и шапка сверху – все-таки мороз в северной Швеции ударный.
Два шведа на длинном крутом подъеме отстают так, что на финише Эскилю даже не приходится растягиваться в шпагате. К пьедесталу и награждению здесь пробраться нельзя, там только аккредитованные журналисты и фотографы, – и Лида наконец-то идет к теплой палатке. Как минимум минут двадцать у нее есть: пока допинг-контроль, пока пресс-конференция...
Народу в палатке почти нет, а кто есть, пришли скорее не на спортсменов посмотреть, а по ярмарке побродить – ярмарка тут же, в этом огромном шатре. В одном конце шатра – прилавок с бургерами и шоколадками. В другом – столики со всякими местными изделиями. Оленьи шкуры, оленьи унты, ножны из оленьего меха, варежки из оленьего меха, яркие саамские шапки на оленьем меху, броские и грубоватые серебряные украшения. Посередине – столик, за которым девушка в сине-красном саамском костюме продает пирожки, бутерброды и кофе из кофемашины.
Нет уж, пусть сами пьют свой кофе за тридцать пять крон.
– А, ты тут, – Хальворсен подходит к столику с кофе.
– Как-то ты быстро после финиша.
– Там шведские журналисты, их интересуют шведы. Вся нормальная пресса в Руке на Кубке мира, – он что-то говорит девушке, продающей кофе, та радостно улыбается в ответ. – Ты какой кофе пьешь?
– Черный, без всего.
Он снова что-то говорит девушке за кофемашиной, потом забирает два стаканчика – один с латте, второй – с черным кофе. Молча протягивает один стакан Лиде.