Я уже говорил вам: тогда в Албании почти совсем не встречалось автомобилей. Хорошо, если автомобильное сообщение имелось в одном — двух местах. А в Эльбасане автомобилей не было и в помине.
Впервые я увидел их в Корче — несколько больших грузовиков, на узких и высоких колесах, с маленьким мотором впереди. По сравнению с сегодняшними грузовиками они походили на большие уродливые экипажи.
Вот на такой-то машине мы совершили поездку из Корчи в Поградец, заехав по дороге еще в Билишт, чтобы взять оттуда почту и оставить свою. Мы с отцом заняли места впереди, рядом с шофером, совсем еще молодым парнем, черным от загара и выпачканным машинным маслом с головы до ног. Это был один из первых шоферов в Албании. Звали его Мати.
Мы совершали свою поездку в начале июля 1921 года. Занятия в школах окончились, и мой отец решил провести каникулы у своих друзей, в районе Подгоджана, в гористой местности Мокра. Мне уже исполнилось шесть лет, и осенью я должен был поступить в подготовительный класс.
Ну что вам рассказать о нашем путешествии… Насколько мне помнится, машина шла очень быстро, и я удивлялся тому, что поля, деревья, дома, расположенные по обеим сторонам дороги, бежали прямо на нас. Казалось, не машина, а земля движется вместе со всем, что на ней находится.
Этот старый грузовик так шумел, как не шумят сейчас даже реактивные самолеты. И вполне понятно: очень часто вспыхивал бензин. Иногда раздавался настоящий грохот: бам-бам, как будто стреляла пушка.
Я пугался, затыкал уши и прятал голову на груди отца. А шофер Мати звонко смеялся, глядя на меня. Автомобиль же, как назло, продолжал грохотать: бам-бам…
С трудом привыкнув к этому шуму, я занялся автомобильным гудком. Гудок, длиной чуть не в сажень, находился около руля. Он гудел, когда нажимали большой красный резиновый пузырь.
Я нажимал пузырь обеими руками, шофер Мати смеялся, а все живое, попадавшееся нам на пути, не знало, куда деваться от этого грузовика, который не только грохотал, но еще и ревел, как осел.
Сколько я получил удовольствия!
Жаль только отца: его укачало в машине. Он страдал желудком и не мог вынести запаха бензина и сильной тряски. Его несколько раз вырвало, и он сделался желтым, как лимон. Я очень жалел отца, но что поделаешь? Правду говоря, мне было неудобно перед шофером, который, наверное, недоумевал:
«И что это за человек? Не выносит запаха бензина!»
Думая об этом, я чувствовал раздражение. Мати, казалось, понимал мое состояние. Одной рукой он держал руль, а другой прижимал меня к себе, говоря:
— Браво, Тачо! Из тебя выйдет прекрасный шофер!