– Позвольте представить: мадемуазель Жоли, – торжественно объявил Хлыщев.
– Модя, вы же обещали мне, что он безобидный, – капризным голоском протянула девица, окидывая наряд Брута оценивающим взглядом. Сама она была одета не менее экстравагантно, но с гораздо большим вкусом. Перья, украшавшие верхнюю часть ее туалета, шли ей, несомненно, больше, чем доктору, а уж золотая сеточка на голове, державшая модную прическу, и вовсе придавала барышне некоторую схожесть с картинками эльфов и фейри из волшебных сказок.
– Мадемуазель Жоли испытывает большое почтение к старости и даже посещает курсы сиделок и медицинских сестер, – игриво пояснил Модест Дионисович. – Мы с вами станем для нее привлекательны разве что лет через сорок.
– С таким образом жизни вы не доживете, – фыркнула разборчивая финтифлюшка.
– Чем же мой образ жизни отличается от вашего, мадемуазель?
– Вы до скончания века будете кутить по вечерам, а я окончу курсы и открою агентство по найму сиделок, у меня уже и бизнес-прожект есть, и Савва Мефодьич обещали вложиться… если не помрет… Но я уж за ним пригляжу.
Вид у хмурой маленькой барышни стал настолько сосредоточенным и решительным, что улыбнулся даже черствый криптозоолог.
– А говорят, что капитализм пагубно влияет на юные души. Вот вам пример, когда он ее спасает. Хотя… вам, Жолечка, больше подошла бы кондитерская или кофейня.
Спасенная капитализмом душа тут же фыркнула:
– Что я, по-вашему, мещанка какая?!
– О, я же говорил, – полушутливо-полувосхищенно сказал Модест Дионисович. – Такую на конфектах не проведешь.
А пока Модест Дионисович, невеселая веселая барышня и их идеальный во всех отношениях спутник тряслись в коляске, клуб готовился к вечернему наплыву гостей. Натиралась мебель, расставлялись посуда и бокалы. Певичка на сцене, лениво помахивая розовым боа, разминала голос, примеряясь к акустике нового для себя зала.
Незабвенный Мурзик и удивительно похожий на него Барсик (в миру Боря Мурзенко, получивший свое прозвище только за то, что другая кошачья кличка была уже занята его двоюродным братом) с заинтригованными физиономиями прилипли к аквариуму, за стеклом которого переливчатой розово-синей лентой дрейфовала амфисбена.
– …а потом, – восторженно вещал Барсик, – они из него воду пили и нахваливали, что, дескать, на вкус не хуже водки.
– Брешешь, – скривился второй лакей, – она ж тиной пованивает.
– Вот-вот, чтоб не пованивала, доктор ее солил.
Мурзик сунул нос в аквариум и тут же сморщился:
– Видно, недосолил.
– Да что ты понимаешь в барских яствах? – Барсик подбоченился с видом знатока. – Икра вон тоже не пирожками с мясом пахнет, но ты ж ее соленую только так из кадки на кухне тягаешь.