Брут поморщился и многозначительно указал на крохотный золотой значок Императорского банка на лацкане собеседника.
– Вот совсем не изменился! Тебя не проведешь! Согласись, это гораздо престижней, чем лечить попугайчиков от мигрени… Человек, кофе и бисквит! А ведь точно, ты же тогда в Англию укатил, бросил учебу. Не жалеешь?
– Нисколько, – процедил криптозоолог.
Теперь, когда оба собеседника сидели друг напротив друга, еще больше бросался в глаза контраст между ними. Бенедикт Брут выглядел черной тенью на фоне белоснежных скатертей кафе, а его знакомый под стать имени казался греческим богом, только что сошедшим с Олимпа в полном сиянии.
– Хотя оно и правильно, – снисходительно протянул банкир-небожитель. – При твоей-то горстке таланта не приходилось даже мечтать о выпускных экзаменах.
– Мои таланты более разнообразны, чем тебе кажется.
– Ах да, точно! – неожиданно и немного невпопад согласился Аполлон, и лицо доктора самую чуточку вытянулось от удивления. – Ты же в Англии был! Ты, случайно, в крикет играть не умеешь? Ну знаешь, игра такая, где палками по мячу лупят.
– Битами, – поправил Брут.
– Так ты играешь?
– Я, конечно, не Уильям Грейс, но пару его подач в свое время отбил. – Криптозоолог внезапно обрел почву под ногами. – Зачем интересуешься?
– Мы с приятелями договорились через пару дней на дружеский матч, а Гореслав плечо вывихнул. Помнишь Гору? Он теперь здесь в охранке не последний человек…
Судя по гримасе, некоего Гору сэр Бенедикт помнил отчетливо. И воспоминания были не из приятных.
– Ну так вот, меня вдруг осенило, может, ты его и заменишь? Не зря же мы так внезапно встретились!
– Я? – Всего одной буквой доктор умудрился выразить и изумление, и недоверие одновременно.
– Однокашники как-никак. – Аполлон растянул губы в обезоруживающей улыбке.
– С каких это пор?
– Да брось ты, мы взрослые люди, пора уже оставить юношеские обиды, – с легкостью человека, никогда не имевшего никаких обид, отмахнулся банкир.
Сэр Бенедикт прищурился, поразмыслил пару секунд и согласился:
– Да, ты прав, пора уже покончить со старыми обидами.
Чтобы хоть немного разъяснить смысл состоявшейся встречи, придется уже признаться, что Бенедикт Брут был человеком без прошлого. У него не было детства и, уж конечно, не было юности…
«Как же так?» – спросите вы.
Все очень просто. Если существует человек без прошлого, то где-то и когда-то должен был существовать человек без будущего. Им и был некто Венедикт Брюшков – сын мелкопоместного дворянина, сирота, воспитанный теткой, бесталанный студент Царской академии магических искусств, бросивший учебу только для того, чтобы кануть в небытие где-то за границами своей родины.