Жизнь периодически пыталась свести Бенедикта Брута и Венедикта Брюшкова в единое целое, дабы они не нарушали установленного ею порядка. Но гордый криптозоолог упорно не желал ничего помнить о своей прошлой ипостаси. И вот именно сейчас хилый голос неуклюжего и стеснительного студента Венечки Брюшкова оказался сильнее мнения сэра Бенедикта, потому что, во-первых, такого случая утереть нос бывшему однокашнику могло не представиться еще долго, а во-вторых (и с этим «во-вторых» был согласен даже Брут), кто же отказывается от игры в крикет?
Лутфи разминулся с блистательным Аполлоном всего на несколько минут, чем в кои-то веки несказанно осчастливил своего хозяина. Сложно представить, как бы сэр Бенедикт сумел объяснить своему бывшему сокурснику, зачем его слуга принес в приличное заведение две пары резиновых сапог и сачки, очень похожие на те, которыми деревенские мальчишки ловят в пруду жаб.
Удача криптозоолога вообще обладала странным чувством юмора: к примеру, когда Брут в сопровождении двух уланов ехал осматривать царского пегаса во дворец, его не видел никто. Но стоило какому-нибудь бармаглоту выплюнуть свой обед на костюм доктора, то уж тут будьте уверены, на пути ему встречались все знакомые. Но сэр Бенедикт, вопреки едкому характеру, а может, и благодаря ему, не думал унывать. Так как давным-давно уяснил, что удачливый криптозоолог – это живой криптозоолог, сохранивший в целости и сохранности все конечности.
– Садитесь, Кусаев. – Брут жестом показал слуге свободный стул напротив себя.
Лут в очередной раз перебрал в уме недлинный список предметов, которые ему было приказано доставить, пытаясь заранее предположить, за что его сейчас будут отчитывать. Но все казалось на месте. Трудно ошибиться, когда наименований в списке всего четыре: сапоги, сачки, мешки и черный перец.
– Угощайтесь. – Сэр Бенедикт пододвинул камердинеру тарелку с пирожным, к которому так и не успел притронуться.
Лутфи даже оторопел от такой невиданной щедрости.
– А как же вы, сэр?
– Мне не хочется.
Заявление еще больше встревожило паренька. Сэр Бенедикт предпочитал не афишировать это (видимо, сей факт не вписывался в созданный им образ), но, находясь у человека в услужении почти полгода, нельзя не заметить, что он неравнодушен к сладкому.
Как сказали бы англичане (и что за ними ни при каких условиях не повторил бы криптозоолог), у доктора был «сладкий зуб».
Видя, что хозяин пребывает в смешанных чувствах, и не находя этому причины, Лут тем не менее не собирался упускать момента. Слуга со всей возможной деликатностью и поспешностью придвинул к себе пирожное, одним движением хитроватых раскосых глаз (не дай бог потревожить сокровенные мысли хозяина) заказал официанту чашку кофе и для себя. Так что к моменту, когда криптозоолог отвлекся от беспокоящих дум, его счет мистическим образом увеличился в полтора раза.