– Нет, я буду бегать по полю в смокинге, а формой размахивать. Конечно, я собираюсь ее надеть!
Следующее утро выдалось и вовсе удивительным. Сэр Бенедикт вышел к завтраку в белых свободных брюках, в белой рубашке и положил рядом с собой на стол щеголеватое белое кепи. Единственным черным элементом его поразительного костюма оказался лихо повязанный шейный платок.
Вызвав с кухни горничную, криптозоолог непререкаемым тоном потребовал более не подавать к столу сладкой сдобы.
– В доме английского джентльмена и спортсмэна это совершенно недопустимо! – сказал он, как и в первое утро своего вселения в дом на Пекарском. С тех пор много воды утекло, и Глашин талант в выпечке, казалось, смягчил криптозоолога в этом вопросе, но вот вдруг снова что-то пошло не так.
– У барина голодный бред, – шепотом сказала Анфисе Ксаверьевне обиженная горничная, убирая со стола грушевый пирог. – Опять вожжа под хвост попала…
Дождавшись, когда оглушенные видом белых одежд Глафира и Лут выйдут, Анфиса Ксаверьевна протянула сэру Бенедикту запечатанный конверт:
– Пришло с утренней почтой.
Брут стремительно побледнел, потом порозовел и бросил взгляд на лицо своей домовладелицы, пытаясь понять, заметила ли та, что на конверте значится имя некоего Венедикта Брюшкова, проживающего в Пекарском переулке, 21-б.
– Бенедикт, неужели вы думаете, что я отвернусь от вас всего лишь из-за одной буквы в имени? – разрушила его хрупкие надежды Анфиса Ксаверьевна. – До сегодняшнего дня у меня были причины гораздо весомее. К тому же я знала об этом и без письма, вы весьма опрометчиво познакомили меня с Порфирием Аверьяновичем…
– …а полицейские приставы не менее любознательны, чем одинокие квартирные хозяйки, – продолжил за нее Брут, уже обретший почву под ногами, но все еще досадующий на себя за то, что необдуманно выдал свой адрес бывшему сокурснику.
Чтобы не продолжать щекотливый разговор, доктор быстро вскрыл конверт и обнаружил в нем следующее лаконичное послание: «Игра завтра в одиннадцать, я заеду за тобой в девять на разминку. И похвастаюсь своим моторвагеном. Аполлон».
«С чего бы такая услужливость? Не проще ли было написать место встречи?» – раздраженно подумал про себя сэр Бенедикт, а вслух заорал так, что оглушил не успевшую вовремя скрыться из комнаты Анфису Ксаверьевну:
– Кусаев, несите биту и мяч!
– Кусаев, вы что, третий день как с пальмы слезли? Не бананы палкой сшибаете! – Сэр Бенедикт вот уже полчаса орал на своего слугу в эдаком роде, сначала заставив того кидать мяч, а затем его отбивать. – Еще!
Лут замахнулся битой и снова не попал по мячу, в этот раз тоже специально. Он выжидал, когда хозяину надоест. И если этого не случится в ближайшие пятнадцать минут, у смышленого парня была припасена отрепетированная сценка с очередным приступом нарколепсии.