— Хмммм, — девушка оценивает ситуацию. — Попробуй подтянуть ноги.
— Я тебе что, акробатка цирковая?!
Номер тринадцать хмурится и с раздражением указывает на балку под потолком, через которую перекинута верёвка.
— Она не перетрётся, — отмечаю я.
— Ты будешь меня слушать или нет?!
Она обхватывает меня за талию и прижимает к лестнице с другой стороны. Я реву от боли, пронзающей утомлённые мышцы.
— Тяни! — приказывает она. — Помогай мне, пока я не выдохлась!
С силой качнув корпусом, выпрямляю ноги. Верёвка натягивается, как струна, но я чувствую, что ступни действительно стали ближе к лестнице.
— А сейчас делай что хочешь, но удержись!
Тринадцатая перелазает через перила, не размыкая при этом объятий. Я лишь молча поражаюсь её сноровке. Понятия не имею, что она делает сзади, но когда её хватка разжимается, из последних сил стараюсь напрячь руки и подтянуться. Когда мои ноги, освободившись, повисают в воздухе, я готова уверовать во всех существующих и несуществующих богов. А особенно — в покровителя одиноких женщин, ничего о себе не помнящих.
Ставлю, наконец, ноги на ступеньки. Это сложнее, чем кажется: левая ниже лодыжки кажется мёртвым куском ваты. Незнакомка помогает мне перебраться на площадку. Я грузно падаю на пол. По онемевшей лодыжке начинают бегать мурашки. Словно миллионы игл прокалывают кожу и снова выходят наружу, оставляя ранки кровоточить.
— Классно я тебя, да? — смеётся тринадцатая.
Я растираю лодыжку, постанывая, а потолок качается надо мной, как палуба корабля в разгар шторма. Я готова убить свою спасительницу! За те эмоции, что я испытала, чувствуя безысходность ситуации. За невинные и беззлобные издёвки в неподходящий момент. Но — самое главное — за то, что она не понимает: прогулки по грани — это не игра.
Тринадцатая склоняется надо мной, и лицо её неожиданно становится серьёзным.
— Кто тебя так? — она касается моего лица чуть выше правого глаза.
— К-как так?! — я ничего не понимаю.
— Извини, если что. Ну, это… Ты что, не знаешь разве?
— О чём ты?
С опаской подношу руки к лицу. Карабкаюсь по щеке, перебирая складочки суховатой кожи. Чуть выше скулы пальцы неожиданно проваливаются в пустоту.
Я обхватываю голову руками, не в силах остановить рвущийся из горла вопль. Пытаясь проверить то, что стало слишком очевидным, закрываю левый глаз. Когда мир вокруг погружается в абсолютную темень, я кричу ещё громче. Горло раздирает мощная вибрация. По щекам бегут горячие слёзы, перебираясь на шею и затекая под воротник блузки.
Нет. По щеке бегут горячие слёзы. По левой. Потому что правого глаза у меня нет.