Трансформатор тихонько гудел. На мониторе застыло увеличенное изображение с микроскопа – узор, образованный «грибницей», напоминал перекособоченную бабочку.
– Ничего я не вижу, – призналась Яна.
– Вот именно! – Фриц тихонько рассмеялся. – Причем сила тока может быть любая! Ничего! Но если…
Он пробежался по клавиатуре. В верхней части монитора возникла синусоида.
– …если ток переменный, то…
Он сделал значительную паузу и ткнул Enter. Тон трансформатора чуть изменился. Яна всмотрелась в монитор…
У «бабочки» задрожали «крылья»!
– Ничего себе! – ахнула Яна.
Фриц сиял, будто только что получил Нобелевку. Впрочем, в каком-то смысле так и было.
– Эта штука чувствительна к частоте! – продолжил Фриц. – Примерно на семи герцах максимум.
Он сдвинул ползунок на блоке питания. «Бабочка» затрепетала «крыльями» так отчаянно, что у Яны еще больше разболелась голова.
– Если частоту увеличивать, – Фриц двигал ползунок и продолжал говорить, – то сначала происходит затухание амплитуды, но на одиннадцати герцах картина меняется.
И действительно, «бабочка» перестала трепыхаться, теперь казалось, что она присела на цветок и слегка помахивает «крыльями».
«Нектар пьет», – подумала Яна и приложила руку к голове. В висках стучало.
– Там есть еще несколько локальных максимумов, – Фриц все не унимался. – На тридцати герцах и на сорока пяти…
Первый раз Яне мучительно захотелось выйти из пещеры на воздух. На условный воздух.
– Фриц! – встряла Яна. – А почему ты все это делал здесь? Почему не взять кусочек и изучать его в лаборатории?
– Вот! – воскликнул Фриц. – Вот в этом основная проблема! Как только ты отламываешь кусок от стены – все. Ничего не происходит. Вообще.
Фриц выключил трансформатор и посмотрел на Яну.
– Тебе надо поспать, – сказал он, – ты ужасно выглядишь.
– Ты тоже! – отозвалась Яна.
Они улыбнулись друг другу, и Яна почувствовала, как железный обруч, который сжимал ее голову, постепенно исчезает.
Дневник Яны
115-й день.
Наверное, когда-нибудь я буду вспоминать это время как одно из самых интересных в жизни. Но сейчас очень сложно. Очень много работы.
У нас осталось 300 суток до реперной точки – дня, когда корабль нужно будет отправить обратно. Мы должны загрузить его образцами, отчетами и списком того, что предстоит сюда привезти. Или – протокол Ноль: вся команда снова погружается в анабиоз и отправляется домой докладывать, что миссия провалена… Не хочу даже думать об этом.
Поскольку уже понятно, что еда растет, мы, скорее всего, остаемся здесь, корабль улетает и через три года сюда прибудет основная экспедиция. Но эти три года мы проведем здесь без всякой возможности сбежать.