Хан услышал, как за их спиной с шипением закрылась дверь, затем обернулся и увидел, что Бардуун смотрит на него с голодной ухмылкой.
— Нос, — выдал Бардуун. — Джонас Раам поднимает до сломанного носа.
Хан закатил глаза.
— Отлично. — Когда Бардуун непроизвольным подёргиванием носа отреагировал на то, что Хан принял ставку, он быстро добавил: — И я поднимаю твою ставку до… смерти.
— Смерти? — спросил Бардуун. — Ты не можешь ставить на смерть.
— Но я могу поспорить на любую боль, какую захочу, — возразил Хан. — И вот что я ставлю на кон: ту боль, которой сопровождается утопление насмерть. — Он повернулся к пыточному дроиду. — Ты можешь это устроить, верно?
— Разумеется. — Дроид поднялся немного выше и завис над краем стола для сабакка. — Но есть семьдесят шесть процентов вероятности того, что субъект впадёт во временную кому. И он обязательно потеряет сознание.
Тусклая тень снова пробежала по лицу Бардууна, и Хан знал, что его противник не станет принимать ставку. Кем бы ни был Бардуун, он питался чужим страхом, а коматозные игроки не боятся ничего. Мгновение тот вглядывался в глаза Хана, затем кивнул ему с выражением завистливого уважения и повернулся к единственному игроку, оставшемуся в игре — к Двойняшке.
— Похоже, капитан Соло идёт ва-банк, — сказал он. — Ты принимаешь?
Глаза Двойняшки стали ещё круглее, чем обычно, и она повернулась к крупье.
— Он действительно может это сделать?
— Конечно, могу, — заявил Хан, не сводя глаз с Бардууна. — Я только что это сделал.
— Вообще-то, не можешь, — возразила Гев. — Это была ставка частями.
— Ставка частями? Что за чушь! — Хотя Хан и возмущался, он знал, что Гев была права. Увидев реакцию Бардууна на то, что Соло ответил на его ставку — когда сказал слово «хорошо», — Хан быстро поднял ставку. Это был сомнительный ход, это был обман, но в данных обстоятельствах ему было всё равно. — Да тебе просто нужно поквитаться за то, что я свернул тебе сопатку.
Глаза Гев сузились.
— Мой нос здесь ни при чем. Я соблюдаю…
— Тогда в чем дело? — продолжил Хан, перебивая её. Раз Крефы ушли из комнаты, пришло время мышам пуститься в пляс. — Что вообще есть на тебя у Крефов?
— Они платят, — сказала Гев. — И платят очень хорошо.
— Ага… точно, — фыркнул Хан. Он указал на пыточного дроида. — Даже мандалорец не стал бы заниматься этим за деньги. Если бы у этой большеголовой парочки не было ничего на тебя, тебя бы здесь не было. Так что это?
— Ничего.
Гев взяла за правило глядеть в глаза Хану через стол, и именно благодаря этому он увидел, как её глаза загорелись, когда он упомянул Крефов. Они её не