— Вы не могли бы нам помочь советом, уважаемый? — отважился Орос, подавая руку господину и называя себя.
— Я доцент этого института Ткачук и готов вам помочь — ответил мужчина.
— Нет ли у вас здесь, в какой-то школе ли или гимназии, или еще где-то, где мы и не подозреваем, какого-то кружка дизайна для младших школьников? Очень уже моя дочка любит это дело. А теперь, когда я неосмотрительно привел ее сюда, она уже не оставит меня в покое.
— Вы пришли очень вовремя и встретили именно того человека, который вам нужен, — мягко улыбнулся доцент Ткачук. — С начала нового учебного года я организовываю для всех желающих старшеклассников Киева кружок дизайна. Но обещаю, что сделаю исключение для этой милой дамы, раз она так искренне любит дизайн. Вы где проживаете, в Киеве?
— Да здесь же, рядом, на Киквидзе, именно с вашей стороны улицы, только на три дома выше, в сторону Бассейной.
— Так это вообще почти идеальная ситуация, — обрадовался Ткачук. — Вот держите мою визитку, и я сейчас же запишу вашу доченьку, а также ваш телефон и домашний адрес. А где-то ближе к первому сентября вы со мной свяжитесь и начнем работать. Согласна, Марьяночка, или, прости, Марьяна?
— Да, господин Ткачук, — серьезно ответила девочка.
— Ой, какое же ты чудо, моя маленькая, — просиял доцент. — Вот кому-то счастье выпадет.
Так и жила семья Андрея Ороса, фактически разорванная пополам: папа с папиной дочкой Марьяной, и мама с маминым сынком Юрком.
* * *
Праздничный день 24 августа для Андрея Ороса был днем рабочим. Сначала состоялся парад, который Президент с Премьер-министром, Министром обороны и почетными гостями принимали, расположившись на правительственной трибуне. Она была защищена огромным административным зданием с наиболее уязвимой, по мнению руководства СБУ и МВД, стороны — Софиевской площади. Андрею так и не удалось убедить начальство, что для Рамиреса их мнение — не закон. Но, к счастью, пока ничего не происходило. А вот после парада Президент должен был открывать памятник на той же Площади Независимости, но на 100–150 метров правее от трибуны, в сторону Европейской площади. Это место являлось как раз наиболее уязвимым со всех точек зрения. Андрей заранее занял самую выгодную стратегически позицию на крыше гостиницы «Украина».
До открытия памятника оставался еще целый час, и Андрей устроился как можно комфортабельнее, насколько позволяла ситуация. Он держал в оптическом прицеле своей винтовки те два окна в доме напротив, по улице Софиивский, 21, которые его теодолит определил, как наилучшие для обстрела местности вокруг памятника. Орос выпрямился, удобнее закрепляя на голове гарнитуру переговорного устройства. Солнце уже повернуло на запад и слепило Андрею глаза, что создавало дополнительные преимущества для Рамиреса, который, очевидно, должен был разместиться со стороны заката солнца. В полном боевом снаряжении Орос парился на смазанной смолой черной кровле гостиницы, пытаясь не выказывать своего присутствия лишним движением.