— сказал я себе, — это тело мертво. Его, оцепеневшее, отнесут в крематорий и сожгут дотла. Но умру ли я со смертью этого тела? Является ли это тело моим «я»? Оно безмолвно и инертно, но я ощущаю всю силу своей личности и даже голос «я» внутри меня, отдельный от тела. Итак, я есмь дух, превосходящий тело. Тело умирает, но дух, который его превосходит, не может ощутить прикосновение смерти. Это означает, что я — бессмертный дух». Все эти мысли были отнюдь не тусклыми; они полыхали, проносясь сквозь меня, как живая истина, которую я воспринимал напрямую, почти без мыслительного процесса. «Я» было чем-то очень реальным, единственной реальной вещью в моем нынешнем состоянии, и вся сознательная деятельность, связанная с моим телом, была центрирована на этом «Я». С этого момента «Я», или «Самость», своей неодолимой притягательностью сосредоточила [мое] внимание на себе. Страх смерти исчез раз и навсегда. Поглощение в «Я» продолжалось, ничем не нарушаемое с того момента и впредь.
В приведенном выше отчете Махарши вроде бы рассказывает нам о духовном перерождении, которое имело место однажды днем и длилось всего нескольких мгновений. Однако следующая цитата предполагает, что события, которые он описывает, были в действительности кульминацией процесса пробуждения, который начался несколькими месяцами ранее.
За несколько месяцев до описанных выше событий:
Махарши взял у кого-то взаймы экземпляр «Перия-пуранам» (биографии шестидесяти трех тамильских святых). Читая эту книгу, он был охвачен экстатическим удивлением от того, что такая вера, такая любовь, такое божественноервение были возможны, что в человеческой жизни существовала такая красота. Легенды о самоотвержении, ведущем к Божественному Единению, вдохновили его на благоговение и подражание.
С того времени и далее в нем начал пробуждаться поток осознания. Не осознания чего угодно кем угодно, бытия за пределами дуализма субъекта и объекта, но состояния блаженного сознания, превосходящего и физический, и ментальный план и все же совместимого с полным использованием физических и ментальных способностей. Поначалу Махарши думал, что этот ток осознания был чем-то вроде лихорадки; но решил, что если и так, это была приятная лихорадка, поэтому он позволил ей остаться.
Эта цитата дает ясно понять, что духовное пробуждение Махарши происходило в течение нескольких месяцев, а не свершилось в один день. Во многих изречениях, приписываемых ему, Махарши упоминает о кундалини-шакти (токе осознания) как важнейшем элементе пробуждения духа, и его собственный опыт отражает эту точку зрения.