— Нет.
— Будите бить?
— Нет. Я не бью, что бы унизить или причинить одну лишь боль. А сейчас ты напугана и ничего кроме боли и унижения не испытаешь.
— Тогда отпустите меня.
— Ты не хочешь уходить.
— Хочу, — тихо сказала я.
— Я никак не могу вспомнить момент, с которого ты больше не откровенна со мной, Дженифер. Момент, после которого ты начала врать и мне и себе.
Я молчала. А что говорить, он уверен, что всё про меня знает. А может и правда знает, и я, и правда, не хочу уходить. Что за бред?! Очнись! Тебя унизили, привязали и хотят наказать. Ты не хочешь уйти отсюда, ты хочешь отсюда убежать. Вот только в голове, в самом укромном месте сидела одна затаившаяся мысль: хорошо, что он тебя так и не отвязал, а значит, у тебя нет права выбора.
Я мысленно повторила свою любимую фразу «Сдуйся!» и тихо сказала:
— Нам с вами трудно: я недавно в Теме и совсем не опытная, а вы… Девушки-официантки сказали мне, что вы настоящий доминант и очень серьезно к этому относитесь.
— Назови их имена, — неожиданно, сказал он, и его голос оживился.
— Зачем?
— Назови, — оживление в голосе сменилось нотками доминирования.
Я вспомнила, испуганные глаза девушек и их «Накажут всех троих!» и пожалела, что вообще о них заговорила. Но врать сейчас, даже в малом, совсем не хотелось:
— Я знаю имя только одной, но можно не буду его говорить, пожалуйста.
— Почему?
— Они сказали, что нам нельзя разговаривать, но я вытянула их на разговор. Не хочу, что бы из-за меня их наказали.
— Вытянула? Ты использовала клещи, маленькая?
Никогда в жизни, никакому слову я так не радовалась, как этому «маленькая»!
— Нет, Сэр. Но я использовала оружие посильнее, своё природное обаяние. А перед ним никто не может устоять, — улыбнулась я и поспешно добавила. — Кроме вас, конечно.
— Конечно, — авторитетно подтвердил он.
Мастер Шон оттаивал, а я успокаивалась. Это всё, конечно, хорошо, но мои руки начали неметь, а шея затекала от необходимости поднимать голову, чтобы говорить с ним. Да и поясница после такой «стойки» неделю будет болеть. Пора заканчивать нашу «непринужденную» беседу:
— Я, ни в коем случае не настаиваю, Сэр, только прошу. Не могли бы вы уже решить, что будете со мной делать. Потому что моя поясница уже начала затекать и значит …
Я не успела договорить, как уже была свободна, а мужчина аккуратно помогал мне разогнуться. Он положил свою теплую ладонь на мою поясницу и сказал:
— Прости, Джени. Я совсем забыл о твоей спине. Это полностью моя вина. Болит?
Ответить я не смогла, так как потеряла дар речи, и только отрицательно покачала головой. Сначала «Прости» — он что извиняется?! Потом моё имя в этой уменьшено-ласкательной форме, которая мне нравится больше всего. А затем признание своей вины? Столько нереального в одном предложении. Шон (после такого он уже не был Мастером Шоном) аккуратно потянул меня на себя и помог лечь на кровать животом вниз. Он положил свои сильные руки на мою поясницу и начал её массировать.