Ох уж мне эти снисходительные улыбочки. Чувствуешь себя ужасно и, словно, маленькой и бестолковой.
— Но я и не сабмиссив, — возразила я, дух противоречия еще крепок. — Я случайно у вас в Клубе.
— Случайно сюда не заходят, — возразил брюнет, и снова этот всезнающий тон и снисходительная улыбка.
— Это все моя подруга, она решила устроить мне сюрприз. Я не знала куда иду.
— Но ведь она не повела тебя, скажем, на балет, а привела в наш Клуб. Думаю, не случайно.
— А балет, кстати, я люблю, — и зачем я это ляпнула, уже тысячу лет не была на балете. А если он спросит — какой мой любимый? Но он молчал и только смотрел на меня, как будто обдумывая что-то. Я пригубила из стакана сок. Меня сковало это ужасное чувство неловкости, когда неудобно молчать с малознакомым человеком и обязательно надо о чем-то говорить, хотя бы о погоде или новостях спорта. Во втором я разбиралась плохо и уже начали припоминать прогнозы синоптиков на выходные, когда услышала:
— Ты хочешь быть моей нижней сегодня?
Я не подавилась! Я не подавилась? Он и правда это спросил? Лучше отшутиться, как всегда. Я улыбнулась и подняла на него глаза:
— Простите?
— Ты слышала.
Я СЛЫШАЛА!
— Вы хотите, что бы я стала вашим сабмиссивом? — и что за идиотская манера повторять вопрос, когда не готов ответ!
— Да.
«Да» и все! Ну, давай же, помоги мне, давай длинные ответы, чтобы я успевала придумывать свои.
— На этот вечер?
— Да.
Вот черт!
— Не уверена, что хочу, что бы меня привязали и… и сделали что-то подобное, — я неопределённо махнула рукой по залу. Опять трушу, как всегда. А может все-таки хватит решимости?
— Хочешь.
«Хочешь» — лаконично и самоуверенно. И как чертовский верно. О, Небо, как приятно иметь дело с уверенным в себе мужчиной.
— К тому же, ты новичок и я это учту, — продолжил он.
«Учту»? Что он учтёт? Не будет бить меня плетью слишком сильно?
— И у меня будет стоп-слово? — идиотка, зачем ты это спросила? Ты что — думаешь согласиться?!
— Конечно. Только есть еще слово «Желтый». Ты говоришь его, если тебе страшно или что-то неприемлемо. Мы разбираемся в причинах и устраняем их. «Красный», крайняя мера, использовать которую надо разумно, — и, конечно, он улыбнулся, припоминая первые моменты нашей встречи и мое бегство.
— Значит, «Желтый», — протянула я, затягивая с решением. Беги отсюда, беги!!! — И я должна буду делать всё, что вы скажете?
— Да. И называть меня «Сэр» или «Мастер Шон».
Значит, его зовут Шон. На бога он, конечно, смахивает, а вот с добротой еще вопрос (примечание: английское имя Шон имеет значение «бог добрый»).