– Я вас знаю?
– Мы никогда не встречались, – вежливо начинаю я. – Но вы знали мою сестру, Сэди. Меня зовут Люси Голт. Я ношу ту же фамилию, что и родители, и сестра, которых мне не довелось узнать.
Пожилая женщина смотрит на меня как на привидение.
– Но как это возможно? – Она пытается встать, но ее колени подкашиваются, и она чересчур резко хватается за край стола, и ее чай выплескивается через край чашки, окрашивая скатерть в темно-синий цвет. – Этого не может быть. Мы были уверены, что ты мертва.
Я киваю, у меня в горле встает ком, как и всегда, когда я думаю о невероятности своего выживания. По всем оценкам, я не должна была выжить. Я родилась в канализации, спрятанная от немцев, которые собирались уничтожить все последующее еврейское поколение, безжалостно их убивая. Сотни тысяч детей не выжили. Я должна была быть в их числе.
Но каким-то образом в семьдесят два года я все еще здесь.
– Как? – снова спрашивает пожилая женщина.
Я волнуюсь, подыскивая нужное объяснение. Хотя я сотни раз представляла себе этот момент и старалась подготовиться, у меня не хватает слов, и я изо всех сил пытаюсь сообразить, с чего начать.
– Могу я присесть? – спрашиваю я.
– Пожалуйста. – Она указывает на стул рядом.
Я сажусь и переворачиваю кофейную чашку на блюдце перед собой.
– Это звучит странно, но я родилась в канализации. Вы знаете эту историю, правда? И что моя мать тайно вынесла меня оттуда?
Элла кивает.
– Ваша мать пыталась отдать вас в католическую больницу, которая, как она считала, помогала укрывать детей-евреев.
– Да, но по дороге туда священник увидел мою больную мать на улице и предупредил ее, что отправлять ребенка в больницу небезопасно. Он спрятал ребенка, а затем отвез мою мать в больницу, чтобы ей оказали медицинскую помощь. Только когда она лежала в больнице, за ней пришли немцы. Меня спасли, позже меня усыновила польская пара. Мои приемные родители Ежи и Анна были замечательными людьми, и я прожила хорошую жизнь. Когда мне было пять лет, они эмигрировали в Америку, и я провела счастливое детство в Чикаго. Когда я выросла, они поведали мне то немногое, что знали о моем прошлом. Остальное я узнала от Павла.
– Работника канализации? – Элла выглядит изумленной. – Но его арестовали за помощь евреям. Я полагала, он умер в тюрьме.
– Он был в ней. Но сумел выбраться и вернуться к своей семье.
– Павел сумел. – Глаза Эллы наполняются слезами. – А я даже не знала.
– Когда его освободили, Павел вернулся в канализацию за Сэди и остальными, кому помогал. Но их там не оказалось. Сначала он подумал, что всех поймали. А потом понял, что они выбрались из канализации или хотя бы попытались. Он не знал, куда они отправились и удалось ли им благополучно добраться. Но он знал, что такая возможность была, по крайней мере, у моей матери, которая родила и покинула канализацию, чтобы спрятать ребенка.