– Мне очень жаль, – говорю я, видя боль в ее глазах. Я пытаюсь вообразить себе тот кошмар, через который им пришлось пройти, но понимаю, что не могу представить. – Я выбралась из канализации, но одна, вся израненная. Сол и другие ушли слишком далеко, и я не могла их догнать.
– Значит, ты была совсем одна?
– Нет, там был еще один человек. Молодой поляк по имени Крыс, возлюбленный Эллы. Он состоял в Армии Крайовой. И должен был помочь Элле вытащить нас из канализации, но его арестовали немцы. Когда его переводили в другую тюрьму, он сбежал и вернулся в канализацию. Он опоздал с помощью Элле, но обнаружил меня. Он ехал в Варшаву участвовать в восстании. Я отправилась с ним, чтобы присоединиться к нему и внести свой вклад.
– Что с ним стало? – нетерпеливо спрашиваю я. Мне вдруг стало любопытно узнать судьбу человека, который сыграл важную роль в спасении моей семьи.
– Его убили в сражении, но я думаю, отчасти он упал духом, узнав правду о смерти Эллы. Он был хорошим человеком. – Ее глаза затуманиваются. – Я как-то выжила в Варшаве.
– Ты такая храбрая, – говорю я.
– Я? – удивляется Сэди. – Я ничего не сделала. Элла, Крыс, Павел – вот они были храбрыми.
Я качаю головой, внутренне улыбаясь. Изучая мою семью, я стала своего рода историком-любителем и за эти годы познакомилась с несколькими выжившими во время войны. И казалось, каждый преуменьшал собственную роль в войне, отдавая «реальную» заслугу кому-то другому.
– Ты тоже была храброй, – настаиваю я. – Сол поведал мне много историй о твоих смелых поступках.
– Сол… – Сэди улыбается и будто погружается в собственные воспоминания. – Он был моей первой любовью. Я пыталась найти его после войны, но понятия не имела, где искать. А потом, когда появились записи, какой был смысл? Я предположила, что он двинулся дальше и у него своя собственная жизнь.
– Но он никогда не забывал тебя. Я уверена, что он был бы рад получить весточку от тебя.
– Наверное. – Она запинается, и в ее нерешительности посмотреть прошлому в лицо я узнаю себя, то же самое сопротивление, которое чуть не помешало мне пройти через рыночную площадь и найти мою сестру. Некоторые фрагменты прошлого удаляются от нас так далеко, что до них не дотянуться.
– Но почему ты все эти годы жила под именем Эллы? – спрашиваю я.
– Перед смертью Элла дала мне свое удостоверение личности. Мне не хотелось его брать, но только с ним я могла безопасно выехать из города. Сначала я использовала его, чтобы сойти за нееврейку. После войны я решила сохранить ее имя и прожить свои дни в память о ней. Сэди Голт была мертва; у нее не было никого. Но Элла Степанек могла начать все сначала. Я поехала в Париж, чтобы сообщить брату Эллы, Мачею, что с ней стало. Я поселилась там и осуществила свою мечту – поступила в медицинский. Сейчас я на пенсии, а до этого работала педиатром.