, слишком узкую и неудобную для взрослых. Мы должны были спрятать мусор в таком месте, где мешок утонет незаметно, объяснил Павел, а не просто оставить у входа в канализацию, чтобы не выдать нашего присутствия. Я взяла мешок с мусором, зажала ручку кувшина с водой зубами и начала ползти по трубе, толкая их перед собой.
Когда я вышла из сороковки, я снова пошла по туннелю, нащупывая в полутьме стену и пригибаясь, чтобы не удариться головой. Я добралась до места соединения с большой трубой и опустила мешок для мусора в воду, стараясь не думать о реке внизу, которая могла унести меня с такой же легкостью, как отца. Я вновь и вновь проживала этот момент. Если бы я только дотянулась до него. Что стало с его телом? Он заслуживал достойных похорон. Отвернувшись от реки, я двинулась обратно и снова поползла через сороковку. Я прошла мимо входа в комнату и направилась в другую сторону, где мы набирали чистую воду из протекающей трубы. В нескольких шагах от комнаты, перед решеткой канализации я остановилась снова. Наше укрытие находилось недалеко от главной рыночной площади в Дебниках, рабочем районе на южном берегу реки, всего в нескольких километров западнее Подгуже, где находилось гетто. Сегодня была суббота, базарный день, и я слышала, как торговцы нахваливают свои товары. Я стояла, слушая, как покупатели просят товары, вдыхая аромат жареного мяса и соленой рыбы, и вспоминая времена, когда я была частью всего этого. Я прошла немного дальше и остановилась под протекающей трубой, тянувшейся над моей головой вдоль канализационной стены. Я прикрепила ткань, как показывала мама, чтобы вода стекала в кувшин. Пока он наполнялся, я вслушивалась в базарный шум. Я распознавала ритмы города по его звукам так, как не могла представить на поверхности: предрассветный скрежет повозок и полуденные шаги людей. Ночью улицы затихали, так как все возвращались домой до наступления комендантского часа. Наша комната находилась как раз под костелом Святого Станислава Костки, и по воскресеньям мы могли слышать пение прихожан, распевы церковного хора, доносившееся через решетку.
Закрыв кувшин крышкой, я направилась обратно. Пройдя чуть дальше, я еще раз миновала канализационную решетку. Солнечный свет, проходя сквозь прутья решетки, ложился полосами на влажную землю. Они напомнили мне о днях у ручья, где мы не так давно были с папой. По воскресеньям в сумерках мы всегда взбирались на курган Крака, высокий холм на окраине города. Сначала он нес меня на плечах, а позже, когда я выросла и мои ноги окрепли, мы шли рядом. Казалось, красные городские крыши мерцали среди бледно-серых шпилей и куполов. Осенью опавшие листья окрашивали холм в медный цвет, и мы пытались сгрести их в кучу, чтобы запрыгнуть в них до того, как их намочат дожди и сгребут дворники.