— Смотри-ка, командир какой…
Но возражать не стал.
Далеко, на вершинах главного хребта, светлофиолетовыми, почти голубыми пятнами проступали снега. Они оттеняли глубокую и, казалось, бездонную темень, лежавшую на склонах. Все вокруг было величаво и спокойно. Вправо еще чадил затихающий пожар, влево, на фоне начинающего зеленеть неба, вырисовывалась вершина сопки, на которой остановились связисты. Пряхин вдохнул чистый горный воздух, принесенный порывом предутреннего ветра, и опять посмотрел на отроги главного хребта.
К костру вернулся Губкин с охапкой дров, с тревогой взглянул на Пряхина. Маленькие серые глаза старшины были широко открыты и, не мигая, смотрели вдаль. Жесткое, обветренное лицо тронула растерянная и в то же время восторженная улыбка. Губкин еще никогда не видел своего командира таким. Саша обернулся и несколько мгновений блуждал взглядом по кромке светящихся снегов и вдруг, тихонько охнув, подался вперед. На его перепачканном копотью лице застыла та же удивленная и восторженная улыбка, что и на лице Пряхина.
Вася Лазарев услышал, как охнул Губкин, тоже посмотрел в сторону хребта и через секунду торжествующе крикнул:
— Иероглифы Сихотэ-Алиня!
Губкин обнял его, прижал к себе.
— Молчи…
Не отрываясь, смотрели они на склоны главного хребта. Там, в густой и, казалось, бездонной темноте, призрачным зеленоватым светом светился огромный иероглиф, точно такой, какой рисовал Николай Иванович, — похожий на букву «А», только с двумя перекладинками. Местами его очертания прерывались, местами зеленоватый свет был особенно ярок, будто там упали предутренние звезды или слетелись светляки. Но общее очертание было точным. На склонах главного хребта Сихотэ-Алиня лучился древний бо-хайский иероглиф. В этом не было никакого сомнения.
— Надо дяде Коле сказать! Значит, все правда! Значит, легенда верная!
— Ну что ж, командир, — почти весело сказал Пряхин. — Принимай решение.
— Надо идти, товарищ старшина. Если вы, конечно, сможете, — улыбнулся Губкин. — Хоть иероглиф теперь от нас не убежит, а все-таки не терпится.
Они начали торопливо собираться в путь.
— Интересно, а почему он светящийся? — задумчиво спросил Губкин. — Ведь Лазарев говорил, что он выписан деревьями…
— Дядя Коля объяснит, — уверенно сказал Вася. — Пойдемте скорее на пост. Он все расскажет.