Снимай это красивое платье, я буду тебя купать. Мне нужен чистый-чистый лягушонок. И полная иллюминация, всё включено! Снимай, я тебе помогу. Обними меня, ну, крепче обними!
И повторяй — Олег! С восклицательным знаком. Мне на ушко. Ещё! Теперь молчи, а то понесу к себе, вместо ванны. А я хочу, чтобы ты ждала и не могла дождаться!
Утром привезли большой пакет с выпечкой. Фрукты, соки, орехи, как всегда. И коробку сливочного масла в кубиках. Он выгрузил его в морозильный ящик.
Кормил и кормил её по часам. И орехи с руки, и выпечка. И замороженные кубики масла прямо в рот.
Дня через три она спросила:
— Зачем ты это делаешь?
— Как говорил мой следователь, вопросы здесь задаю я.
— Следователь? Ты сидел в тюрьме?
— Сидел, стоял, лежал. Шесть лет. Но ты не думай, я никого не убил, не покалечил. Даже не изнасиловал, ты у меня единственная. Не было необходимости. С Луизиными девочками было всё и сразу. И сок, и фрукты они мне приносили, а не я — им.
Она подумала, что же тебе мешало…
— У тебя на лице написано — что же ты не взял сюда одну из них? Молодец, научил я тебя не задавать лишних вопросов. На один отвечу, как обещал.
Чтобы ты помнила не то, как я насиловал тебя, а что кормил, купал, носил на руках. Будешь помнить?
— Буду, правда, Олег!
— То-то же. Давай, открывай рот. Три кубика масла поместились? Вот, ещё четвёртый. И молчи. Ляг на животик.
Сел рядом, сыпал ей песок на спинку тонкой струйкой.
И такое умиротворение — сидеть рядом со своей женщиной и сыпать ей песок на спинку.
Она лежит послушно, не дёргается, не возражает. Ему у неё всё включено. И всё в ней откликается! Девочки притворялись — ах, какой секс! Никогда такого не было! А она притворяется, что отдаётся по обязанности. Но он не первый год живёт на свете.
Он выполнял все предписания врача, кроме прогулок. Повёл её гулять всего три раза. В первые дни на Острове, после сеанса связи с мамой, и последний — почти перед отъездом.
Тогда, назавтра после сеанса, он сказал, что хочет знать о ней всё. Они шли по дорожке, вокруг не было ни души. Платье выбрал белое, очень ей шло. Но закрытое, с воротником, а ему надо было ощущать её кожу! И он нашёл тёплую полоску на шее, под распущенными волосами. Можно было под платьем немного спуститься на спинку, и немного на плечо.
Так и вёл — за шейку, и допрашивал. Его в первую очередь интересовали её мужчины.
— У тебя кто-то остался в Питере?
— Нет.
— Только не ври, я тебя предупреждал. Сколько у тебя было мужчин?
— Один.
— Вы расстались, когда?
— В феврале.
— И с тех пор никого, до меня, конечно?