Маленькой, она играла в куклы не в дочки-матери, а во врача и больного ребёнка. И в третьем-четвёртом классе продолжала играть.
В пятом мама Вера начала задумываться — может, и вправду её девочка станет врачом?
Медицинского института в их городке, естественно, не было, отпускать её одну в большой город страшно. В их окружении никто из своего городка не уезжал, институтов не кончали. Считали, высшее образование — блажь. Можно в два раза, а то и больше, заработать, и не сушить мозги за книгами.
И вдруг Люся спит и видит — доктором! Что она, мать-одиночка, могла сделать для своей девочки, такой старательной, умненькой, красивой?
Мыла утром полы в коридоре школы. Директор приходил рано. Остановила его:
— Захар Степанович, можно вас на минутку?
— Что случилось, Верочка?
— Не знаю, что мне с дочкой делать, хочет быть врачом.
— Ну и какие проблемы? Учится хорошо, даже если сразу не поступит, попытается ещё раз. Будет стипендия, общежитие.
— Боюсь её одну отпускать. Она у меня тихая, домашняя.
— Тогда тебе надо переехать в город, где есть мединститут. Лучше в Ленинград. Набирают лимитчиков на стройки, поработаешь — ну, штукатуром какое-то время, дадут жильё. Ты же никакой работы не боишься? А в любом ВУЗе есть подготовительные курсы.
Переехать надо заранее, за год, лучше за два. А ещё лучше устроиться дворником, сразу дадут служебное жильё. И чтобы Люся поработала нянечкой в больнице на каникулах, или лаборанткой в самом институте. Таким преимущество при поступлении.
Я думаю, она у тебя тоже никакой работы не боится. Знаешь, у меня остались друзья в Ленинграде, попрошу, подыщут тебе работу с жильём. Не боишься — одна с ребёнком в чужом городе, ни родных, ни знакомых?
— Родня от меня и так шарахается, знать не хотят, я же без мужа дочку родила. Позор для семьи. А в чужом городе, какой с меня спрос? Дочка и дочка.
Так Вера с Люсей, девятиклассницей, оказались в Питере.
Новая дворничиха была спокойной и приветливой. Не кричала на ребят, как старый дворник:
— Не шумите, мешаете отдыхать людям! Бросаете банки от пива — руки отсохнут до урны донести?
Попросила:
— Не бросайте мусор, мальчики, спина болит, нагибаться.
Не бросали. С ними по-человечески, и они по-человечески.
— Не выражайтесь громко. Тут дети маленькие во дворе, люди пожилые. Неловко.
Не получалось. Мат прочно вошел в словарный запас, его не замечали. Девчонки в их дворовой компании во всём старались походить на ребят, были, что называется, свои в доску. И выпить, и покурить, и с лёгкостью пересыпать речь матом.
Это считалось особым шиком — вот мы какие! Не хуже мальчишек! Их принимали такими, какие есть.