Бедность страшна не только потерей среднего класса, интеллигенции. Мы теряем поколение зуммеров.
Сейчас они подростки, растёт подростковая преступность, агрессия, потеря веры во всё — в жизнь, в будущее, в справедливость, в добро.
Не об этом нужно думать сейчас. Главное — там не должна была в это время оказаться собака.
Он не может бороться с причинами. Но обязан, по долгу службы, бороться с последствиями.
Сбой программы! Значит, есть программа. Кто-то рядом — крысёныш. С этого надо начинать. Вычислить, вывести на чистую воду!
А если не крысёныш, а Крыс? Надо быть очень осторожным и вычислить этого Крыса. Если смогу, если дадут. Если успею.
Послушаем, что он скажет Оле.
Назаров пропустил свидание Артёма с мамой, был на выезде. А уж с Олей — стоял за спиной Дениса, смотрел, что показывала камера. Если будет утечка, он должен знать, это дорогого стоит.
Оля улыбалась, и Артём радовался её приходу! Было полное впечатление, что они встречаются не в Следственном изоляторе, а у метро, кинотеатра, или в кафе-мороженом.
— Я просил, чтобы тебе разрешили прийти. Не подставлял я тебя, этого не должно было произойти.
— Я знаю. Ни одной секунды не думала, что это подстава. А знаешь, когда в классе услышали, что я курьер, меня просто презирали. А тебя считают героем, прямо типа — партизан. И думают, ты бы справился, а это я виновата. Но я всё сделала, как ты сказал. А там собака. Ей всё равно, кто курьер, пакет она учуяла мгновенно.
— Ты не виновата. Я не имел права втягивать тебя. Сам ввязался, сам и должен был отвечать. Понимаешь…
— Я не спрашиваю, зачем. Ты хотел помочь своим, пицца, это не заработок. У тебя не было другого выхода.
— Да был! Надо было стать программистом. У них нормальные заработки, и работа есть всегда. Адвокат сказал, я там смогу учиться. И английский подтяну, и вообще. Времени терять не буду. И свидания там разрешены. Будешь приезжать?
— Ты ещё спрашиваешь!
Оба рассмеялись.
— Но ты пойдёшь, как это называется… на сделку со следствием? Пусть их арестуют!
— Ты кого больше любишь, Пушкина или Лермонтова?
— Пушкина.
— И я раньше больше Пушкина любил. Но он слишком со всем согласный. Трагизма жизни не чувствуется, понимаешь?
Назаров не мог больше этого слышать.
— Детский сад! Денис, что ты пытаешься поймать? Детки влюблённые! Пушкина или Лермонтова! Я пошёл.
— Вот и иди, нечего тебе тут делать, — пробурчал Денис ему вслед.
— У Лермонтова в «Бэле» — не хочу мешать жить честным контрабандистам. И я не хочу мешать им. Программистами они уже не станут, возраст не тот, и мозги другие. Вот и пусть зарабатывают по старинке, как могут.