И я очень надеюсь, что в эти два года ты не наделаешь глупостей. Если сорвёшься — к любому сроку они прибавятся. Ты меня понимаешь?
— Да, Ваша честь.
— Я могу быть уверенна, что не ошиблась, оставив тебя на свободе?
— Да. Спасибо. Я подумаю над тем, что вы сказали.
— Заседание окончено.
Первой его обняла мама, лицо её было залито слезами. Отец растерянно стоял рядом. Стайка ребят — в двух шагах. Улыбались, ждали, когда мама разомкнёт руки на его спине. Оля стояла особняком, всхлипывала и вытирала слёзы.
Всё это останется в памяти навсегда. И взрослая мысль — две женщины плачут обо мне…
Он сам обнял отца. Тот похлопал его по спине:
— Ты стал совсем взрослым!
— Станешь тут, — наконец улыбнулся Артём.
Потом его обнимали одноклассники. Олю он обнял сам, на секунду. И сразу опустил руки.
— Я тебе позвоню, как только всё уляжется, хорошо?
— Конечно!
— Мам, а дедушки нет? Они здоровы с бабой Таней?
— Они не знают, и не надо. Бабе Вере, особенно.
— Она как раз всё знает, меня же возили к ней на следственный эксперимент, надо ей позвонить, что я свободен. И от стариков не скроешь — камеры, журналисты… Господи, какое счастье! Только дошло. Не ожидал, совсем не ожидал.
— Никто не ожидал. Пронесло, просвистело у виска, — сказал отец. Он держал Артёма за плечо, будто не веря, что он рядом, а не в камере.
Назавтра появился в кабинете директора школы. Они познакомились, когда школа была ещё даже не в проекте, в эскизах.
Виделись, когда проект был в работе, на открытии школы три года назад. И Артёма он привёл в эту свою школу, когда жили ещё у ВДНХ.
— Здравствуйте, Борис Александрович, рада вас видеть. Хотелось бы по другому поводу. Вы хотите перевести Артёма в другую школу?
— Нет, зачем! Если только вы не будете настаивать.
— Не буду. Судья своё слово сказала, он уже наказан. Табель ему выпишем по средним оценкам. Учился без троек. А за лето подгонит, если надо, учителей подключим.
— Да нет, справимся. Спасибо, одной проблемой меньше.
Дома не было разговоров — зачем, почему. Будто постепенно все отходили от шока. Артём по вечерам снова развозил пиццу, а днём помогал дедушке.
— Ты прекрасный подсобник. Скорее дело пойдёт!
И вдруг через неделю отец пришёл домой вне себя:
— Слушай, Артём, я принёс в банк проценты по ипотеке, а мне говорят, ваш кредит погашен. — Как, кем?! Этого быть не может! Фонд «Счастливое детство». Я потребовал реквизиты. Их нет! Нет такого фонда, испарился. Это всё твои работодатели. Они ещё заставят тебя отрабатывать!
— Не заставят. Я засветился, дальше некуда.
— Так что, я ещё должен их благодарить за то, что сделали моего сына наркодилером, так это называется?