.
Другими словами, Эдуард I объявил всех английских священников вне гражданского закона. Он послал своих уполномоченных по стране, чтобы реквизировать их светскую собственность. Каждый клирик, который не мог представить подтверждение уплаты налога, так и не одобренного церковью, подлежал судебному преследованию. Более того, светские арендаторы церковных земель получили право не платить ренту и не исполнять следуемых с них повинностей. Часть священнослужителей решила не вступать в спор с королевской властью и в частном порядке внесла в казну требуемые деньги, после чего персонально в их отношении было восстановлено право на защиту королевским законом.
Архиепископ Кентерберийский попытался нанести ответный удар. Он провозгласил, что все нарушители папской буллы будут немедленно отлучены от церкви. Но это не произвело должного впечатления ни на клириков, ни на королевских уполномоченных.
* * *
Ни один из взбунтовавшихся прелатов не получил приглашения на великопостный парламент, который Эдуард I собрал 24 февраля 1297 года в Солсбери. Оказавшиеся вне действия королевского закона не могли претендовать на право участвовать в обсуждении государственных дел. Королю предстояло решить очень сложную задачу — заставить своих лордов воевать в Гаскони, пока сам он будет вести боевые действия на севере Франции. Как показывала практика, добиться этого было почти невозможно. Рыцарство готово было сражаться где угодно, но только под непосредственным командованием короля. Самостоятельно воевать на чужбине оно не было обязано ни по закону, ни согласно обычаю, ни по зову долга.
Для большинства магнатов далекая провинция не представляла никакого интереса, однако король совершенно не желал терять ее, как это случилось, в частности, с графством Анжу. Об этой утрате он помнил постоянно, и она наполняла его гневом: там, близ Шинона, в аббатстве Фонтевро покоились останки его предков. В герцогстве же Аквитанском началось приобщение Эдуарда I к реальной власти, именно здесь он начал постигать науку государственного управления. Поэтому король был полон решимости настоять на своем и сломить упрямство магнатов. Прежде всего он обратился к высшим сановникам, начав с лорд-маршала Роджера Бигода графа Норфолкского.
«Он повторно потребовал от граф-маршала идти. Тот заявил:
— Я с удовольствием пойду впереди, о король, впереди тебя, в первых рядах войска, как положено мне по унаследованному праву.
— Ты пойдешь и без меня, вместе с остальными, — ответил король.
— Я не обязан и не желаю, о король, идти без тебя, — сказал он.