.
Все, кто слышал эту речь, были глубоко тронуты. Даже убежденный противник короля Роберт Уинчелси архиепископ Кентерберийский не смог в этот момент сдержать слез. Лорды, прелаты, рыцари и горожане поклялись в верности Эдуарду I и вставшему рядом с ним на помост тринадцатилетнему принцу Эдуарду Карнарвонскому.
Воспользовавшись атмосферой всеобщего воодушевления и единения, король заручился согласием рыцарей графств на дополнительную субсидию в размере восьмой части движимого имущества в обмен на подтверждение Великой хартии вольностей, Лесной хартии и отказ от принуждения свободных держателей к службе в армии за пределами королевства. Он также добился права собрать еще один налог со священнослужителей. Помимо этого Эдуард I разослал по всей стране своих уполномоченных с приказами изъять шерсть на общую сумму в 50 тысяч фунтов. Король утверждал, что эти меры были одобрены парламентом.
Однако мятежные лорды не торопились разделить энтузиазм рыцарей и горожан. Они подвергли сомнению правомочность «парламента», насмешливо заявив, что в нем присутствовало людей не более, чем поместилось бы в королевской трапезной. В первых рядах скептиков, конечно же, опять оказались отстраненные от своих высоких должностей графы Норфолкский и Херефордский, упорно отказывавшиеся идти на компромисс с королем.
Недовольные магнаты в пику парламенту собрали сторонников и составили список своих обид, получивший известность как «Ремонстрации»>{110}: «Здесь изложены претензии архиепископов, епископов, аббатов, приоров, графов и баронов, и всех людей страны нашему владыке королю. Мы смиренно молим его, нашего владыку, чтобы он пожелал исправить и изменить это как для его собственной чести, так и для защиты людей. Ведь всему населению страны кажется, что оповещение, сделанное в приказе нашего владыки короля, недостаточно, поскольку в нем не указано определенное место, куда следует отправляться. А от места зависят те меры, которые необходимо предпринять. Тогда они смогут решить, обязаны они ему службой или нет. Ибо обычно говорится, что наш владыка король желает переправиться во Фландрию; всем же людям страны кажется, что там они не обязаны ему какой-либо службой, так как ни они сами, ни их предки, ни их прародители никогда не служили в этой земле»[126].
Магнаты также опротестовали законность введения не освященных традициями налогов, в особенности злой пошлины — maltôte. Они возмущались нарушением старых обычаев и свобод. Однако по горло занятый подготовкой фландрской экспедиции Эдуард I игнорировал все их выпады, так как не имел возможности отвлекаться на бессмысленные препирательства с новоявленной баронской оппозицией.