При виде такого массового отступничества английских священнослужителей самого высокого ранга вынужден был пойти на уступки и Роберт Уинчелси архиепископ Кентерберийский — постоянный оппонент короля и ярый противник налога. Желая сохранить лицо и хотя бы формально не противоречить папской булле, он предпочел рассматривать выплату пятой части не как налог, а как штраф за владение собственностью. 24 марта примас всей Англии разрешил своим подчиненным действовать по их усмотрению — дескать, пусть затем каждый спасает свою душу как может.
Сам упрямый архиепископ не сдавался до последнего. Его владения в течение пяти месяцев находились в руках короля, и он был вынужден, подобно святому Франциску Ассизскому, жить за счет приношений верующих. Но бесконечно противостоять королю Роберт Уинчелси не мог, и 14 июля 1297 года, в день открытия парламента, он публично примирился с Эдуардом I у дверей Вестминстерского зала. После этого акта все его владения были незамедлительно переданы ему обратно.
Впрочем, у архиепископа Кентерберийского было формальное оправдание. Даже папа Бонифаций VIII не смог противостоять одновременно двум могущественным королям христианского мира — английскому и французскому. В первую очередь, конечно, пойти на попятный его вынудили действия Филиппа IV, который ввел эмбарго на торговлю с Италией и запретил вывоз денег из страны. Но немалую роль в изменении папой линии своего поведения сыграл и поразительно вовремя вспыхнувший бунт могущественной семьи Колонна. Ее представители обвинили Бонифация VIII в том, что он был избран незаконно, а также в смерти его предшественника Целестина V. Под давлением обстоятельств папа фактически аннулировал свою буллу Clericis laicos, издав в июле 1297 года другую буллу Etsi de statu (лат. «Хотя о положении»), разрешавшую светским властям облагать налогом священнослужителей в экстренных случаях.
После примирения с архиепископом Эдуард I, не входя в большой королевский зал Вестминстера, произнес перед собравшимися со специально возведенного для него деревянного помоста прочувственную речь. Он покаялся в своих грехах, заявив, что правил своим народом, возможно, не так справедливо, как следовало бы, что его слуги подчас без его ведома брали у подданных больше, чем положено. Однако это были по большей части нежелательные перегибы и недоразумения. В целом же все его помыслы всегда были направлены на достижение победы над многочисленными грозными врагами, жаждущими английской крови. «Вот, смотрите! — говорил Эдуард I с помоста. — Я готов подвергнуть себя опасности ради вас. И я молю вас, если я вернусь, принять меня так, как вы ныне принимаете меня, а я возмещу вам всё, что я взял у вас. Если же я не вернусь, то молю вас — коронуйте моего сына вашим королем»