Когда мы подъезжаем к дому, я с удивлением замечаю, что машина Лахлэна стоит на моей подъездной дорожке. Я припарковываюсь и вижу, что шевелится штора в окне. За стеклом мелькает его белое лицо – и он исчезает.
Мы входим в дом, и я обнаруживаю, что свет не горит и все шторы задернуты. Всюду полумрак. Я щелкаю выключателем и вижу Лахлэна. Он стоит у двери и часто моргает из-за яркого света. Он поспешно выключает свет и оттаскивает меня от двери.
Моя мать медлит на пороге позади меня.
Лахлэн смотрит на нее через мое плечо:
– Красотка Лили, все хорошо? Как прошло обследование?
– Не очень хорошо, – отвечает моя мать. – Но говорить об этом сейчас у меня желания нет. А почему тут свет выключен?
Лахлэн пристально смотрит на меня. На его лице тень тревоги.
– Нам надо поговорить, – тихо произносит он, берет меня за локоть и ведет в угол гостиной. – Лили, вы не возражаете? Мне надо с Ниной наедине поговорить?
Мать кивает и с ледяной медлительностью идет к кухне. Ее глаза сверкают от любопытства.
– Приготовлю всем ланч, – говорит она.
Как только мы оказываемся там, где мать нас не услышит, Лахлэн притягивает меня к себе и шепчет мне на ухо:
– Здесь была полиция.
Я отшатываюсь:
– Что? Когда?
– Всего час или два назад. Вскоре после того, как ты поехала за мамой.
– Что им было нужно? Ты с ними говорил?
– Господи, нет, я же не идиот. Я спрятался в ванной, дверь им не открыл, понятно? Но искали они тебя. Я слышал, как они спрашивали у соседки, здесь ли ты живешь.
– У Лайзы? И что она им ответила?
– Сказала, что не знает, как тебя зовут. Она молодчина.
«Спасибо, Лайза», – думаю я.
– А они ей не сказали, о чем хотят поговорить со мной?
Лахлэн качает головой.
– Ну, если бы это было что-то серьезное, они бы не стали вежливо стучать в дверь. – Голос у меня дрожит. – Правильно?
Я оборачиваюсь и вижу, что рядом с нами стоит моя мать. Она держит тарелку с крекерами и смотрит то на меня, то на Лахлэна. Тут я понимаю, что мы говорили слишком громко.
– Что ты натворила? – спрашивает мать.
Я мгновенно умолкаю. А что я могу сказать?
Три года, пока моя мать была слишком слаба и не могла работать, семью поддерживала я. Мы с ней знаем, что я частный специалист по антиквариату и обеспечиваю жилища хипстеров в восточных районах города мебелью середины двадцатого века – дизайнерской скандинавской и бразильским модерном. Для прикрытия у меня есть магазинчик с витриной десять на двадцать футов в Хайлэнд-Парке[21]. В витрине несколько пыльных предметов мебели работы шведского дизайнера Торбьорна Афдала, а рядом табличка с надписью: «Только по предварительной договоренности». Несколько раз в неделю я езжу в магазин и сижу там в тишине, читаю романы и изучаю Инстаграм в лэптопе. Этот магазин для меня вдобавок способ отмывать деньги, которые я добываю другим, менее легальным путем…