– Значит, я тоже могу быть шизофреничкой и не догадываться об этом?
Бенни довольно долго молчит, а когда начинает говорить, его голос звучит яснее и разумнее, чем за многие годы:
– Ты не псих, сестренка. Ты, может быть, порой зануда страшная, но ты не псих.
– Но у меня такие… дикие скачки настроения, Бенни. Меня просто из стороны в сторону бросает. И чем старше я, тем с этим хуже. Я словно бы мчусь с огромной скоростью по гоночной трассе, и мысли у меня в голове путаются, скручиваются между собой несколько дней подряд, а то и несколько месяцев, а потом я вдруг на что-то налетаю, и моя машина горит, а мне на себя в зеркало страшно посмотреть.
Бенни тихо говорит:
– Это как у мамы было.
– Как у мамы?
Снова долгая пауза.
– У мамы была маниакальная депрессия. Может быть, легкое биполярное расстройство. Но не шизофрения. Я знаю, что такое шизофрения, у тебя ничего похожего. Ты же голоса не слышишь?
– Нет.
– Это хорошо. Послушай, сходи к психиатру, пусть тебе назначат какие-нибудь мягкие препараты, и все будет хорошо. Только ради бога, ни к каким лодкам не подходи, ладно. Ради меня, хорошо?
– Я люблю тебя, Бенни. Не знаю, что бы я без тебя делала.
– Ладно, забудь. Может, ты все-таки вправду псих?
* * *
С утра до ночи приходят приступы тошноты, сжимается глотка, мне страшно задохнуться.
Мне становится все яснее, что я совершенно не знаю этого человека, моего мужа. В собственном доме я чувствую себя заложницей. Что же мне делать? Продолжать ходить вокруг него на цыпочках, боясь его спровоцировать, и при этом возвращаться в жизнь, наполненную одиночеством и неуверенностью? Или ссориться с ним, рискуя разозлить его, но ведь тогда все станет еще хуже, притом что у меня нет никаких реальных доказательств ни для чего?
А вот у него на все есть ответы, это я уже поняла. Он так меня доводит, что я начинаю сомневаться в своей умственной полноценности, а не в его.
Мне хочется одного: забраться на кровать и никогда не вылезать из постели. Но я думаю, что это очень опасно. Это будет означать, что я сдалась, а этот голос (ее голос) продолжает твердить мне, чтобы я держалась. Поэтому я каждое утро встаю, улыбаюсь и смеюсь, слушая рассказы Майкла об Ирландии. Я готовлю для него изысканные французские ужины (а у меня самой совсем нет аппетита) и массирую его плечи, когда он сидит в кухне. Я гуляю с ним до пристани в сумерках и сижу рядом с ним на скамейке около лодочного сарая. Мы держимся за руки и молчим. А когда он тянется ко мне в постели, я закрываю глаза, отдаюсь телесным ощущениям и стараюсь подавлять все сомнения, дергающие мои нервы. Если я буду притворяться, будто все по-прежнему хорошо, может быть, все волшебным образом станет хорошо.