Я могла бы винить мою мать за то, что она тащила меня за собой в шлейфе своих неверных решений, за то, что она не дала мне в жизни пинка, которого я просто жаждала. Могла я винить ее и в том, что она не сумела позаботиться о себе и в итоге это за нее пришлось делать мне.
Я могла винить Лахлэна за то, что он втянул меня в свои преступные дела, и за то, что он от меня отвернулся, когда я ему стала не нужна.
Я могла бы винить общество, правительство, треклятый капитализм. Я могла бы потянуть за ниточки социального неравенства и смотреть, как они распутываются до самого начала, а когда увидела бы это самое начало, обрушила бы вину на то, что увидела.
И конечно, все это – причины, почему я оказалась здесь. Но стоит мне начать искать виноватых, я то и дело обнаруживаю единственного человека: себя. Я – общий знаменатель. Нет единственной дороги в жизни, проложенной для тебя, я начинаю в этом убеждаться. И вместо того, чтобы глазеть по сторонам и спрашивать «почему?», пора заглянуть внутрь себя.
Особенно здесь, в этой тюрьме, где меня окружают действительно падшие женщины, рожденные в среде, которая с неизбежностью привела их к наркотикам, проституции, алкоголизму и отчаянию. У этих женщин никогда в жизни не было ни единого шанса, и я впервые осознаю, как повезло мне. У меня есть университетский диплом, я здорова, я росла без финансовой стабильности и достойных ролевых моделей, но у меня, по крайней мере, всегда были еда и постель. У меня всегда была материнская любовь. Очень многие из тех женщин, которых я вижу вокруг себя, не могут этим похвастаться.
И вдруг мне становится трудно кого-либо в чем-то винить. Чаще всего меня охватывает стыд. Мне стыдно за то, что я не сделала в жизни больше при том, что имела. И еще мне стыдно за то, что я столько времени делала вид, будто та дорога, по которой я шла, была единственной.
Потому что это было не так. Я сама выбрала эту дорогу. Я сама сделала ее своей. И если эта дорога привела меня сюда, я сама была в этом виновата.
Я даю себе слово: если я когда-нибудь выберусь отсюда, я найду дорогу получше.
* * *
Только через месяц меня снова зовут в зону для встреч с посетителями. Я думаю, что приехала адвокат с новостями о предстоящем суде. Но, войдя в помещение для встреч, я замираю на пороге. За столом сидит и ждет меня… Ванесса Либлинг. Она бледна, вид у нее изможденный, под глазами черные круги. Странно… Она исхудавшая, но при этом одутловатая. Джинсы у нее на талии едва сходятся, а джемпер на груди висит. Но это точно она. Она пучит глаза, стараясь не смотреть по сторонам, и обхватывает себя руками. Похоже, хочет стать невидимкой.