– Я все-таки не понимаю. Если она так богата, зачем она сдает этот домик смотрителя?
– Думаю, ей одиноко. Отец умер, она только что разбежалась с женихом и уехала из Нью-Йорка. Стоунхейвен – очень уединенное место. Наверное, ей компания нужна.
– И этой компанией станем мы.
Лахлэн просматривает фотографии Ванессы, и я вижу, что он уже производит в уме расчеты. Он явно начал продумывать наши планы – как мы ненавязчиво и плавно добьемся того, чтобы Ванесса впустила нас в свой мир, как мы найдем ее слабые места и примемся на них давить.
– Так… И на что мы тут глаз кладем? Антиквариат? Фамильные драгоценности? Все эти дамские сумочки из ее коллекции?
– На этот раз не антиквариат, – говорю я и замечаю, что слегка дрожу.
Может быть, потому что не могу поверить, что наконец снова открываю эту дверь столько лет спустя. Я ощущаю теплую волну мстительного предвкушения, а под этой волной звучит шепот неверия в то, куда меня увели последние десять лет. От этого идиллического коттеджа на берегу озера в этот задрипанный отель, где я строю планы мошенничества и воровства в компании с отъявленным жуликом. Я вдруг осознаю, что готова нарушить два правила, которые сама придумала: не становиться алчной. Брать только то, о чем хозяин не будет сожалеть.
– Где-то в главном доме Стоунхейвена спрятан сейф, – говорю я. – В этом сейфе должен лежать миллион долларов наличными. И обрати внимание, я знаю кодовую комбинацию цифр.
Лахлэн, лежащий рядом со мной, настораживается:
– Бог ты мой, Нина. Ты столько от меня скрывала. – Он прижимается ко мне, дышит мне в висок. Холодный кончик его носа прижимается к мочке моего уха. – Скажи, – шепчет Лахлэн, – а кто же лишил тебя девственности – Либлинг или этот самый смотритель?
Мы с Лахлэном покидаем Южную Калифорнию солнечным утром, когда окна кафе открыты нараспашку и люди завтракают под открытым небом. Когда мы добираемся до предгорий Сьерра-Невады, температура падает на тридцать градусов[29] и на небе собираются дождевые тучи.
Мы останавливаемся в небольшом городке на середине горного склона и едим гамбургеры в ресторанчике, стилизованном под времена «золотой лихорадки» и называющемся «Бургер пионеров»[30]. Столики накрыты красно-белыми клетчатыми скатертями, по стенам развешаны тележные колеса. Ближе к двери женского туалета на стене красуются лесные звери, вырезанные из пней. Мне приносят на удивление хороший бургер и на удивление паршивую жареную картошку.
Лахлэн аккуратно смахивает крошки с коленей и хмурится, глядя на пятно кетчупа на сорочке. Свои костюмы, сшитые на заказ, он оставил в Лос-Анджелесе, а собой взял джинсы и кроссовки.