И даже не в том, что я самым бессовестным образом все это разглядывала.
Нет! Я просто забыла, и все!
– Хлоя? – чуть хрипловато заговорил Эрван.
Я молча развернулась, сиганула за дверь, кубарем скатилась с крыльца и помчалась домой так, будто за мной гналась стая химер. Щеки горели, сердце колотилось как сумасшедшее, в голове билось недоумение: какого чертополоха я таращилась на полураздетого Эрвана, словно во всей хижине больше не на что было посмотреть? Да какого чертополоха меня вообще понесло к нему?!
Вспомнила. Когда вернулась к себе в комнату.
Я прислонилась спиной к двери и озадаченно нахмурилась. Что вообще происходит, а?
Значит, сейчас я помню, зачем шла к Эрвану, а пять минут назад не помнила. И десять минут назад не помнила. А вот четверть часа назад, когда выбегала из комнаты, помнила. А в предыдущие дни? Утром помнила о клятве, днем помнила, а как только наступало время ее исполнить – уже не помнила.
Странная такая забывчивость. Нападает только тогда, когда я хочу рассказать кому-нибудь о фолианте или о ночных рунах.
Может, зря я разозлилась на Нела? Может, у него тоже… забывчивость?
И, кажется, я знаю, где мы с ним ее подцепили.
Я промаршировала к окну, мельком заметив в зеркале алые щеки, всклокоченные волосы и странно блестящие глаза. Да уж… Счастье, что Сью нет дома, она бы точно решила, что я вернулась с особо романтичного свидания. Ей бы и в голову не пришло, что я бегала по поселку, играя в ромашку: тут помню, тут не помню.
Распахнув оконные створки, я села и мрачно уставилась на заросли разноцветных диких роз.
– Пи? – Соня забралась ко мне на колени.
– Вот тебе и «пи»! Эта гадость… – Я ткнула пальцем в фолиант. – Не дает о себе рассказать, представляешь?
Соня равнодушно зевнула. Но меня это не остановило:
– Мешает спокойно спать! Каждую ночь подсовывает мне бессмысленные руны! У меня в блокноте уже две страницы этого бреда.
Соня заинтересованно встрепенулась.
– Из них же не составить ничего связного. Ни-че-го! А я даже посоветоваться с Эрваном не могу, потому что он, – я снова ткнула пальцем в фолиант, – отшибает мне память, лишь только я решу открыть рот, чтобы заговорить!
Соня фыркнула, потопталась на моих коленях и безмятежно свернулась в клубочек. Ну никакого сочувствия.
– Что тебе надо? – Я потрясла браслетом. – Нечего тут подвеской прикидываться, отвечай, паршивец!
Паршивец молчал, болтаясь между бусин.
За окном было на удивление тихо. Лагерь пустовал.
Три дня назад улетели подопечные Салвины, их практика закончилась. Сама же Салвина осталась ждать следующую группу студентов из облачных городов.