— Он… умер в тюрьме? Я не знала.
— А, теперь вспомнила? — Он усмехнулся. — Его убили. Зарезали прямо в камере, под носом у охранника. Это случилось через полгода после того, как брат по твоей милости сел на нары.
Его лицо начало расплываться.
— Послушайте, — плача, сказала Светлана. — Чего вы от меня хотите? Разве вы не в курсе, что ваш брат со мной сделал?
Воспоминания о том вечере, проведенном в компании двух незнакомых мужчин (точнее, парней, и она тогда была юной девушкой), и о том, что произошло ближе к ночи, снова нахлынули на нее, много лет надежно спрятанные в подсознании. Светлана попыталась остановить их, закрыть им доступ. Словно устыдившись, что Артем Дорофеев может увидеть их сквозь стенки ее черепа.
— Мне прекрасно известно, что мой мертвый брат с тобой сделал. — Он по-волчьи оскалился, взгляд остекленел и стал почти безумным. — И я с удовольствием сделал бы с тобой то же самое. Только, боюсь, у меня не встанет — так ты мне отвратительна. Очень жаль, что он не задушил тебя в ту ночь. Тогда на суде ты не смогла бы открыть свою поганую пасть.
Светлана молчала. Его бесчеловечная грубость полностью ее обезоружила, она не могла выдавить ни слова. Только чувствовала, что задыхается, а по щекам текут слезы.
Артем Константинович с интересом смотрел, как она плачет. Потом откинулся на спинку стула. Налил себе вина, выпил. Он снова улыбался. Когда заговорил, голос звучал спокойно:
— Поздно лить слезы, милая. Плакать надо было раньше. Но ты не плакала. Плакал мой брат, когда я навещал его в тюрьме. А ты смеялась. Но теперь тебе конец. Думаешь, на свете нет справедливости? Думаешь, можно причинить вред моей семье и остаться безнаказанной?
Он встал, одернул пиджак. Лицо его выражало довольство собой. День удался.
— Я достану тебя, Светлана Истомина. Рано или поздно. День и час, когда это произойдет, ты никогда не узнаешь. Но он придет. Жди. Жди и бойся.
Дорофеев постоял еще немного, любуясь ее страхом и подавленностью. Краска стыда залила щеки Светланы от нахлынувших воспоминаний о том, что случилось с ней двенадцать лет назад.
— Ты даже не представляешь, как я ненавижу тебя, — сказал он. — Прямо сейчас взял и убил бы. Но я подожду. Хочу, чтоб ты помучилась.
Он направился к выходу и покинул зал ресторана.
Светлана сидела, будто парализованная, бессильно свесив руки, и тупо смотрела на бокал вина, который налил себе Дорофеев.
Чужие руки, грубо и бесцеремонно ощупывающие ее тело.
Запах спермы.
Вкус спермы.
Он был отвратительным.
В ту ночь все было отвратительным.
Светлана ощутила тошноту. Ее знобило, хотя в зале, несмотря на вентиляторы, царила духота.