Андрей закатил глаза.
— Слава богу, про меня есть что рассказать. Надеюсь, меня-то ты хорошим человеком не считаешь?
— Можешь хоть минуту побыть серьезным? Его цель — убедить меня, что я окружен врагами и предателями. Сделать меня одиноким. Его цель — банальная месть.
— Кто может желать тебе зла? Ты в жизни не обидел и мухи.
— Павел Сергеевич очень хорошо сказал: можно обидеть человека совершенно ненамеренно, даже не подозревая, что нанес смертельное оскорбление. Важно ведь не только то, что ты сказал или сделал, но и то, как это было воспринято. Даже у меня могут быть враги. Да и не такой уж я святоша. Я могу быть черствым, невнимательным. Я плохо разбираюсь в людях. Я вполне мог кого-нибудь смертельно обидеть.
— Обижаются дети. А твой недруг, судя по всему, оскорблен в самых лучших чувствах. Я бы на твоем месте успокоился. Если твои слова верны, и происходящее никак не связано с бизнесом, особо беспокоиться нечего. Наш таинственный недоброжелатель не так уж и опасен.
— Знаю, — вздохнул Виктор. — Но это все так не вовремя.
Андрей улыбнулся.
— Разве беда когда-нибудь приходит вовремя?
— Сейчас особенно не вовремя. Брак наш устоялся, бизнес налажен, все живы-здоровы. В Демьяновск переехали, потому что здесь жизнь тихая. Я думал, начинается счастливое время. Как же! Два раза! Снова все псу под хвост.
— Тебя это удивляет? Я в свои двадцать восемь понял, что в жизни есть только моменты счастья. Краткие минуты отдыха. Никому не дано быть счастливым долгое время.
— Да. — Виктор достал из кармана джинсов мобильник, посмотрел время. — Я тоже кое-что понял: то, что мы называем Судьбой — наши недостатки плюс злая воля других людей. С недостатками своими я кое-как справился. А вот месть другого человека портит мне всю обедню. Вот ведь странно: вы с Павлом Сергеевичем сходитесь на том, что это не великий человек, а мелочь, дешевка.
— Ну и что?
— Выходит, бесполезно добиваться чего-то, быть состоятельным человеком. Какое-то ничтожество может в любую минуту разрушить твою жизнь.
— Да ладно. Еще ничего не разрушено.
— Но катится к этому. Мы со Светланой уже неделю как чужие. Вчера из ресторана вернулась подавленная, вся в себе.
— А сегодня ей лучше не стало?
— Не знаю, мы утром не разговаривали. Света спала, когда я уезжал. На нее не похоже. Обычно она в шесть утра уже на ногах. Сама всегда лично следила, как домработница завтрак детям готовит. А теперь она даже о детях забыла! Нет, что-то с ней творится. Понять бы еще, что.
— Может, у вас просто кризис в отношениях?
Виктор, в притворном ужасе округлив глаза, хлопнул себя ладонью по щеке.