— Тогда были совсем другие времена, ребятки. Как зовут ту женщину, которую ты ищешь? Ты заболела? — обеспокоенно спросила она.
— Нет, все хорошо, — заверила я ее. — Речь идет о докторе Гудберг. Она работает на семью Блумсбери. Может, вы где-нибудь пересекались?
— Доктор Гудберг? — Жоржетта скептически посмотрела на меня. — А ведь я действительно знаю ее. Вроде бы она уволилась из больницы и переехала во дворец вместе с дочерью.
— С дочерью?
Ситуация становилось еще более запутанной.
— Да, но мы давным-давно не общались. Я помню ее миниатюрной девушкой с пепельными волосами и темно-серыми глазами.
Мой мозг взорвался, и мне потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Дочь случайно не… Карла?
— Весьма вероятно. Скажи честно, милая, во дворце что-то происходит? Я могу чем-то еще помочь? — поинтересовалась Жоржетта.
Мое дыхание участилось.
— Вряд ли. Я просто пытаюсь понять, что творится во дворце. Я беспокоюсь за Прескота. — Я улыбнулась Жоржетте. Как только она подошла ко мне и погладила по щеке, выражение ее лица сменилось с тревожного на материнское.
— Дворец — настоящий бассейн с пираньями, солнышко. Если кто-то укусит тебя, то лучше всего цапнуть врага в ответ. А ты… — Она повернулась к Райану и сурово рявкнула на него: — Ты опять опоздал вчера!
Райан жалобно вздохнул.
— Прости. У нас с Айви сейчас… такая неразбериха.
Я обеспокоенно нахмурилась и уставилась на лучшего друга. О чем он говорит?
— Ладно, — протянула Жоржетта. — К черту бухгалтерию. Вы оба выглядите так, словно вам нужно выпить чего-нибудь покрепче. Пойдемте, я намешаю вам фирменный коктейль, который Прескот раньше просто обожал.
— Мне действительно надо выпить? — спросил Райан.
— Если хочешь сохранить работу, то да. Давай, Райан, шевелись! Мы напьемся, а ты, Сильвер, еще раз расскажешь мне обо всем, что увидела во дворце…
— Ты наверняка хочешь послушать сплетни, — упрекнул ее Райан.
Жоржетта усмехнулась, и ее зубы блеснули.
— Но ведь это беспроигрышный вариант.
Мне помешал задремать странный звук. Кроме того, я дерьмово себя чувствовал. Каждые пять минут вздрагивал и беспокойно ощупывал пространство рядом с собой, но ничего и никого не чувствовал.
Я резко сел на постели, а загадочный звук повторился. Он был приглушенным, доносился из коридора и пробудил во мне короткое, но яркое дежавю. Сердце бешено заколотилось. В интернате всегда кто-нибудь плакал по ночам. И я не раз всхлипывал в подушку, особенно в начальных классах, пока не понял, что всем плевать, мои рыдание никого не разжалобят и никто не подойдет ко мне, чтобы утешить. Трудный урок, который я получил, закалил меня. Зато потом я оторвался на полную катушку и совершил кучу идиотских поступков — и вот тогда-то и стал центром внимания. Плач можно легко проигнорировать, а подростка, который устраивал мятежи, уже нет.