— Меня? — предположила я, ухмыляясь.
— Нет, хотя, может, и так. — Он рассмеялся. — Да, ты права. Ну а я уже не холодный и безжизненный. Я смотрю на себя сквозь твои прекрасные, спокойные и умные глаза… и вижу себя настоящего. Ты научила меня этому. Ты видишь меня насквозь и все равно остаешься рядом. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. — Прескот прислонился своим лбом к моему и смежил веки. Он выглядел расслабленным и безмятежным.
Я медленно подняла руку и положила на его грудь, чтобы ощущать каждый удар сердца на кончиках пальцев.
— Прескот?
— Да?
— Поцелуй меня, пожалуйста, — сказала я.
Он открыл глаза и почувствовала его рот на своих губах. Это уже не первый поцелуй, но ощущение новизны никуда не делось. Я едва не потеряла сознание от охвативших меня чувств. Как будто это оказался первый настоящий поцелуй во всей моей жизни. Именно таким он должен быть на вкус… таким, а не другим. Кожу начало покалывать, она покрылась мурашками, когда язык Прескота разлепил мои губы и медленно погрузился в мой рот.
Прескот тоже пробовал меня на вкус, проникая еще глубже. Его дыхание вдруг стало быстрым и прерывистым.
Все внутри меня сжалось, когда я испустила стон, схватила его руку и увлекла в сторону больничной койки. Прооперированная рука парня внушала мне жалость — и лишь поэтому я с трудом сдержалась, не кинула Прескота на кровать и не запрыгнула на него со всего размаху. Вместо этого я осторожно помогла ему лечь и села верхом. Мои колени уперлись в матрас.
— Что ты делаешь? — прошептал Прескот. Его губы опухли, а волосы спутались.
— Выясняю, что я чувствую, — тихо ответила я, стягивая рубашку через голову и возвышаясь над ним, стоя на коленях.
Глаза Прескота скользили по каждому сантиметру обнаженной кожи, по груди, пока что скрытой лифчиком.
— Позволь мне понять, что чувствуешь ты, — попросила я, взяла его руку и положила себе на грудь, именно туда, где билось сердце.
Прескот содрогнулся и кивнул. Он заставил меня почувствовать. Все ощутить: как его дыхание встретилось с моим, как соприкоснулись тела, как познакомились губы, как мои пальцы искали пальцы Прескота, а его — нашли мои.
Мы не отпускали друг друга. Всю ночь.
— Эй, Сильвер! Ты проснулась?
Я не хотела открывать глаза: ведь тогда наверняка утренняя реальность вторгнется в наш с Прескотом мир и отнимет у меня тот жар, который согревал меня сегодняшней ночью. Может, лучше не сейчас. Может, позже, а не сразу.
Тем не менее в объятиях Прескота я чувствовала, что могу пережить все что угодно. Возможно, настоящая жизнь никогда не была предназначена для того, чтобы жить в одиночку, а не вдвоем.