— А Сильвер выглядит так, как будто ее вот-вот разорвет на куски от нетерпения.
Прескот переключился на меня, но я отмахнулась.
— Нет. Вы не должны вводить меня в курс дела.
Алекс испытал явное облегчение, однако Прескот наклонился ко мне, взял за руку и тихо сказал:
— Если ты хочешь знать, я тебе скажу.
Я посмотрела ему в глаза, полюбовалась четким изгибом его скул и почувствовала, что очень хочу знать, что сделало Прескота тем человеком, каким он является сейчас.
Я хотела это понять.
— Да, пожалуйста, — прошептала я.
Алекс вздохнул и отвернулся от нас.
Прескот откинулся на спинку кресла и пригубил свой напиток.
— Помнишь, я заявил, что не знаю никого, у кого был бы серьезный мотив причинить мне вред? — Уголки его рта подергивались. — У Уильяма есть, но я не могу на него обижаться.
Я открыла рот, но он прервал меня.
— В то время мы постоянно соперничали, но в какой-то момент перешли границу.
— Уильям первым нарушил ее, когда запер тебя в склепе! Он знал, что у тебя клаустрофобия. У тебя чуть не случился сердечный приступ. Я никогда, никогда, никогда не забуду, в каком состоянии тебя нашел! — вдруг прорычал Алекс.
— Возможно, — согласился Прескот.
Мои ногти до боли вонзились в ладони. Я надеру вампиру зад, когда увижу его в следующий раз.
— Тем не менее, — продолжил Прескот, — то, что мы с ним сделали, было намного хуже.
— Что же? — спросила я, будучи не уверенной, что и впрямь хочу услышать историю целиком.
Прескот бросил на меня долгий взгляд. Плечи парня опустились, он весь как-то поник.
— Мы с Уильямом делили комнату в течение нескольких лет. Нам это не нравилось, зато мы кое-что знали друг о друге… Вероятно, самым большим секретом Уильяма была его влюбленность в Алекса. — Прескот помолчал, и взгляды кузенов на мгновение пересеклись. — Вот так-то. Он спал со многими девушками и притворялся. Я догадался обо всем и хранил тайну. Его семья, Сент-Эдвардс, очень строгая. Остров Принца Эдуарда — маленькая монархия, которая еще более консервативна, чем Новая Шотландия. Парень боялся огласки и сплетен. А потом Уильям кое-что сделал со мной… и, когда я, связанный и дрожащий от страха, лежал в склепе, у меня внутри что-то перегорело. Я хотел причинить ему боль, — признался Прескот и помрачнел. — Я ненавижу себя за это и не собираюсь оправдываться, но в то время я, вероятно, находился на самом дне. В общем, я попросил Алекса помочь мне, и он пригласил Уильяма на свидание. Когда я вспоминал про тот жуткий холодный склеп, у меня душа уходила в пятки… и тогда я хотел одного: пусть что-нибудь сломается и в Уильяме, пусть разобьется его сердце.