Через полгода, когда желание проявить себя в высшем свете Империи довело ее до зубовного скрежета, Бет попросила куратора переехать куда-нибудь поближе к центру. Тот лишь посмеялся, заявил, что она не понимает чего хочет, и попросил потерпеть еще две-три недели. Чего именно нужно ждать, Бет не знала — младшие агенты, особенно ее специализации, традиционно не посвящались во все детали операции, но настроение немного приподнялось. А через декаду куратор ушел на встречу со связным, с которой вернулся хмурым и обеспокоенным. Что именно случилось, он не сказал, но Бет поняла, что дела пошли не совсем так как ожидалось. Еще через неделю куратор, начавший часто пропадать по каким-то только ему ведомым делам, вломился в ее комнату среди ночи, сказал, что задача провалена, в Авроре начались облавы, и им нужно бежать. Тогда Бет всерьез испугалась — методы допроса имперских дознавателей в училище разбирали достаточно подробно, и не только в теории.
Им повезло дважды. В первый раз, когда один из встреченных в поезде купцов рассказал, что в Эссер вот-вот придет торговая шхуна из Бланка-Рандо. В благодарность купец получил порцию медленного яда, а в его багаж перекочевало кое-что из их вещей, явно указывавших на род деятельности. Во второй раз, когда капитаном стоявшей в порту торговой шхуны оказался пират, когда-то привезший их в Империю. С явным нежеланием альв согласился взять их на корабль и вернуть в Бергию, но лишь когда берег скрылся за горизонтом, Бет облегченно выдохнула — последние два часа даже ее слабенькая интуиция намекала на близкую погоню. Правда, куратор не успокоился, обыскал каюту, запер изнутри, и, велев ей отдыхать, устроился у стены, положив рядом пистолет и пружинный арбалет.
Очнулась Бет от потока холодной воды, окатившего ее с ног до головы. Она попыталась вскочить, но тут же рухнула обратно — руки оказались крепко привязаны. В голове загудело, а перед глазами вспыхнули звездочки. Рядом кто-то рассмеялся:
— Какой прыткий получился. На сотню золотых потянет, как думаете, капитан?
Бет открыла глаза и дернулась, увидев склонившегося над ней капитана шхуны. Лицо пирата было бледным, глаза отливали серебром.
— Тебя зовут Стаб, — прошипел альв.
Сперва Бет даже не поняла, что значат эти слова, лишь почувствовала, как в ответ на них в ней что-то меняется.
— Я, Тин Ла Тормента, по праву нарекающего, налагаю на тебя, Стаб, гейс, — альв злорадно усмехнулся, — никому и никогда, ни словом, ни буквой, ни жестом ты не расскажешь, что с тобой происходило до получения имени.