Витте изъялъ это дѣло изъ рукъ частныхъ заинтересованныхъ лицъ, т. е. самихъ сахарозаводчиковъ, и ввелъ законную нормировку сахарнаго производства, съ установленіемъ контингента для выпуска сахарнаго песку на внутренній рынокъ, — съ тѣмъ, чтобы всѣ излишки подлежали обязательному вывозу за-границу. Результатомъ введенія сахарной нормировки была стабилизація цѣнъ на уровнѣ, опредѣленномъ самимъ правительствомъ, а заграницей русскій сахаръ былъ такъ дешевъ, что не преувеличеніемъ было утвержденіе, что въ Англіи свиньи кормятся сахаромъ, импортируемымъ изъ Россіи. Законъ о нормировкѣ сахара, направленный къ поддержанію сахарной промышленности, отразился и на экономическомъ положеніи евреевъ въ Юго-Западномъ краѣ, гдѣ около сахарной промышленности питались сотни тысячъ еврейскихъ семействъ въ качествѣ посредниковъ при продажѣ сахара и т. п. Отношеніе Витте къ еврейскому вопросу въ то время не проявлялось въ какой-либо иниціативѣ со стороны этого сильнаго министра въ смыслѣ измѣненія правового положенія евреевъ. Касаться еврейскаго вопроса было дѣломъ опаснымъ при Александрѣ III, и такого героизма со стороны Витте никто и не могъ ожидать. Тогда за нимъ еще не установилась репутація юдофила, репутація, которая въ послѣднее время какъ бы преслѣдовала Витте, хотя, по совѣсти говоря, неизвѣстно, на чемъ она была основана. Я воздержусь здѣсь отъ характеристики Сергѣя Юльевича Витте, съ которымъ мнѣ пришлось ближе познакомиться уже послѣ обновленія государственнаго строя Россіи, т. е. послѣ 1905 года. Когда я въ своемъ изложеніи дойду до событій этой эпохи, тогда я подробнѣе остановлюсь на характеристикѣ этой крупной личности, оставившей несомнѣнно глубокій слѣдъ въ исторіи Россіи.
Пошли перемѣны и въ другихъ вѣдомствахъ. Министра юстиціи Манасеина, автора ограничительнаго закона о евреяхъ-адвокатахъ, смѣнилъ государственный секретарь Николай Валеріановичъ Муравьевъ, который за короткое время отъ должности прокурора московской Судебной Палаты дошелъ до генералъ-прокурорскаго поста. Въ то время Муравьевъ былъ еще сравнительно молодымъ человѣкомъ. Онъ былъ самымъ молодымъ изъ министровъ, подобно тому, какъ онъ былъ въ свое время самымъ молодымъ изъ прокуроровъ судебныхъ палатъ.
Муравьевъ былъ незаурядной личностью. Отъ него вѣяло талантомъ. Превосходный ораторъ, онъ былъ и превосходнымъ писателемъ. Его труды по исторіи генералъ-прокурорскаго и вообще прокурорскаго надзора въ Россіи, исторіи, связанной съ исторіей Сената, представляютъ блестящее изслѣдованіе, не превзойденное до настоящаго времени. Напечатанные доклады его въ Петербургскомъ юридическомъ обществѣ и другія его работы также свидѣтельствовали о большомъ талантѣ этого судебнаго дѣятеля. Онъ вообще питалъ большую склонность къ ученымъ трудамъ, и мнѣ лично приходилось не разъ убѣждаться въ томъ покровительствѣ, которое онъ оказывалъ судебнымъ дѣятелямъ, имѣвшимъ отношеніе къ наукѣ. Однимъ изъ его первыхъ дѣлъ, на посту министра юстиціи, было основаніе «Журнала министерства юстиціи». Юридическая литература въ Россіи была въ то время бѣдна; юридическіе органы — въ Петербургѣ «Журналъ гражданскаго и уголовнаго права» издаваемый Петербургскимъ юридическимъ обществомъ, а въ Москвѣ — «Судебный Вѣстникъ» подъ редакціей Муромцева, — влачили въ смыслѣ матеріальномъ жалкое существованіе. Мнѣ самому пришлось убѣдиться, какъ объ этомъ будетъ сказано въ свое время, насколько трудно было издавать въ Россіи ученый журналъ по юриспруденціи. «Журналъ министерства юстиціи» имѣлъ цѣлью поощрить судебныхъ дѣятелей къ литературной, ученой работѣ. Всякій сотрудникъ «Журнала министерства юстиціи» могъ разсчитывать на особое вниманіе со стороны главы центральнаго вѣдомства.