Иззи с Мейв приходят в восторг, и вся очередь как по команде разворачивается в нашу сторону, когда мы ржем в голос. Боже мой, я еще могу смеяться. Мой муж трахался на стороне — с той, что гораздо красивее и успешнее меня, а я по-прежнему могу смеяться, буквально падать от хохота.
Я так благодарна Пенни за то, что она на десять секунд отвлекла меня от мыслей об Эстелл Ланг.
Понедельник, 25 февраля
Весь день на работе я мысленно прокручиваю слова Пенни: что с детьми все будет в порядке и что иногда расстаться — лучший выход для всех.
Но я — не Пенни. Мы совершенно разные. И дело не в том, что я считаю себя лучшей мамой — просто мне не дано быть такой пофигисткой, как она. Я паникерша и вечно суечусь, считаю своей обязанностью все и всегда делать по максимуму, а если накосячу, то меня сразу отдадут под суд, а Иззи принудительно передадут в опеку.
Звучит дико, но это реальность, в которой существуем мы, современные матери. В семидесятые годы родителям жилось иначе.
Мой папа курил в машине, где находились мы с мамой, и это не считалось предосудительным. Однажды мама разбила термометр и дала мне ртуть поиграть. Я обожала ртуть, как Иззи обожает свой вязаный сэндвич! И никто не переживал из-за питания детей. Никому не приходило в голову, что им нужны какие-то «витамины» и нельзя «слишком много сахара». Пенни недавно сказала мне, что, когда Нику было пять, он целый год не ел ничего, кроме десерта «Райское наслаждение» со вкусом ирисок.
— И что ты сделала? — оторопело спросила я.
— А что мне оставалось? — Она пожала плечами. — Только махнуть рукой.
— Но как же здоровье? Зубы? И питательные вещества?
Я изумлена и впечатлена, но вместе с тем мне за него обидно, хотя сейчас он, судя по виду, вполне себе полноценный мужчина лет за сорок, сделавший успешную карьеру кинодокументалиста в Новой Зеландии.
— В моем ведении находилось семнадцать магазинов, Вив. Каждые две недели у нас пополнялся ассортимент. У меня не было времени выкладывать ему на тарелке смешные рожицы из овощей.
Затем был период, когда он сбрасывал с себя одежду и носился голышом по библиотеке. Очевидно, Пенни «махала рукой» и на это («Я читала, дорогая»). Она брала его на фотосессии, где «с ним возились гримеры или модели», но, когда случались большие светские мероприятия, его всегда оставляли с приятельницей или с приятельницей приятельницы. Забавно, что потенциальная нянька для Бобби всегда проходит всестороннюю проверку и подвергается самому тщательному допросу.
Еще одна черта Пенни, которая мне представляется просто поразительной, — это насколько ее не волнует тот факт, что Ник живет на другом конце света. Он развелся со своей женой-новозеландкой, но возвращаться в Великобританию не спешит. Она показала мне одну-единственную его фотографию, на которой он с бородой, — размытую и снятую, вероятно, с расстояния в полмили, — и это лишь когда я ее об этом попросила.