— Оу, кого я вижу! Котяра (Томкэт)! — увидев Тома, воскликнула она. — А я гадаю, что за знакомый звук. Приехал, чтобы поучаствовать в очередной встрече Политического Клуба? — усмехнувшись и не дожидаясь ответа, она подскочила к Тому и потянула его за собой внутрь. Невысокая, худощавая, с не слишком правильными чертами лица, но великолепной фигуркой и высокой грудью, Эммануэль Вайс, потомок немецких и французских колонистов, отличалась свойственным француженкам, если судить по книгам, милой непосредственностью. Вот и сейчас ей удалось захватить Тома врасплох, и он покорно поплелся вслед за ней, словно забыв, для чего приехал в город. Впрочем, едва они вошли в торговый зал и из-за разделяющей его перегородки донеслась перебранка местных «пикейных жилетов», Том как бы очнулся.
— Эмми, давай-ка лучше выйдем, и поговорим на улице.
— Фи, — надула Вайс губы в притворной обиде. — А я думал, ты соскучился и, наконец, решился сделать мне официальное предложение.
— Обязательно сделаю, — улыбнулся Том. — Но позднее. А сейчас пройдем к джипу.
По дороге он объяснил Эммануэль, что уезжает по делам, оставляя на ее попечение дом и машину. И заодно попросил довезти его до остановки автобуса.
— Ну вот, — картинно огорчилась Вайс. — Стоит в моем окружении появиться приличному мужчине, которому можно доверить жизнь, как у него сразу находится дело где-то подальше от нашего городка. Вот ведь невезенье…
— Не переживай так, Эмми. Я вернусь, только жди, — грустно усмехнулся Том. — Кошки всегда возвращаются на свою территорию, — грубовато пошутил он.
— Ну, Котяра, если не сдержишь слово…
— Утонешь — домой не приходи, — опять пошутил Томпсон и, не удержавшись, крепко поцеловал собеседницу в губы. Она несколько мгновений отвечала, расслабившись, а потом внезапно оттолкнула его.
— Ох, Котяра, тебе обязательно надо погубить мою репутацию, — осматриваясь и поправляя прическу, заметила Вайс. — Надеешься, что после твоего отъезда Бенни побоится за мной ухаживать?
— Не надеюсь, — усмехнулся Том. — Уверен.
Бенджамен Фридман, местный домовладелец, учившийся вместе Эммануэль, давно и безнадежно за ней ухаживал. Но с появлением бравого отставного военного вынужден был отступиться, хотя, как слышал Томпсон, продолжал питать надежду на свою победу. «Безнадежная надежда, — усмехнулся про себя Том. — Не уж, эту женщину я не отдам никому. Если с Нормой я чувствовал себя как в седле необъезженной лошади, то Эмми, несмотря на всю деловую хватку и французские заморочки, прямо-таки воплощение семейного уюта. Так что…»